Эрик Лор - Российское гражданство - от империи к Советскому Союзу

Любопытно, однако, что этот случай на Кавказе имел гораздо более благополучный исход, чем ситуация на Дальнем Востоке. На Кавказе процедура оптации эффективно отфильтровала население. Натурализация 1879 года была признана и российским, и международным правом. Это резко контрастирует с произошедшим на Дальнем Востоке. В обоих случаях формальный статус гражданина значил очень много. Турецких подданных трех провинций арестовали и интернировали, тогда как большинство натурализованных мусульман региона, перешедших в российское подданство, было оставлено в покое. Несложно понять, что, если бы всеобщая натурализация не являлась частью этого решения, последовали бы массовое интернирование или массовая насильственная высылка.

Представленные в этой главе примеры показывают значение принципа «Привлекай и удерживай» и стратегии заключения «сепаратных сделок» для формирования политики натурализации, проводившейся на вновь присоединяемых территориях. Хотя обычно на всех этих территориях действовал принцип почвы, существовали и исключения. С присоединения в XVII веке Украины до аннексии в XVIII веке Прибалтики и приобретения в XIX веке земель Финляндии и Средней Азии власти, как правило, применяли автоматическую и всеобщую натурализацию ко всем лицам, находящимся или проживающим на территории в момент присоединения. Эта инклюзивная практика хорошо сочетается с принципом «Привлекай и удерживай», позволяющим максимально увеличить численность царских подданных. Чтобы было легче придерживаться такого подхода, власти были готовы к применению варианта модели сепаратных сделок, позволяя вновь натурализованным гражданам сохранить прежние привилегии, освобождая их от ключевых повинностей, несомых российскими подданными (например, от военной службы или уплаты налогов), и в некоторых случаях даже допуская сохранение прежнего подданства. Вариантов набора прав и обязанностей, связанных со статусом подданного, было почти столько же, сколько и присоединенных территорий. Каждый регион и каждая социальная или религиозная группа жителей каждого региона заключали свою собственную сепаратную сделку, закрепляющую эти права и обязанности. То была определяющая черта подданства при царском режиме и один из самых эффективных инструментов в арсенале строителей Российской империи.

Но в конечном счете парадигма заключения сепаратных сделок в каждом случае оказывалась под давлением, возникавшим из-за стремления унифицировать управление на территории империи. Автономность украинского гетманства шаг за шагом расшатывалась и наконец была отменена – почти через столетие после воссоединения. То же самое, в большей или меньшей степени, происходило и на остальных присоединенных территориях. Аномальная, исключительная ситуация, которая сложилась для китайского населения аннексированных территорий бассейна реки Зеи, оказалась неустойчивой. Важно подчеркнуть, что целью была не просто административная унификация, но и введение принципов современного гражданства. В основании Великих реформ лежала идея о стремлении к равенству прав и обязанностей всех граждан. Эта идея обеспечивала поддержку со стороны либерально и умеренно настроенных лиц – как чиновников, так и широкой российской публики – поддержку ими отмены старых сепаратных сделок в присоединенных областях. Равным образом последняя значительная аннексия 1878 года показала, что власти начали уделять беспрецедентное внимание выбору, совершаемому отдельными лицами. Кажется, что к 1878 году статус гражданина стал слишком важным, чтобы просто присваивать его всему населению.

В противоположность ситуации, существовавшей на большей части территории Европы, самым важным ресурсом для России на протяжении преобладающего периода ее истории было население, а не земля. В XV–XVIII веках, много времени спустя после отказа Европы от крепостного права, Россия ввела его и ужесточала – в основном для того, чтобы прикрепить крестьян к земле и использовать остальных для создания армии и осуществления некоторых других предприятий, начатых российским государством в эпоху Нового времени [146]. Во всяком случае, быстрая экспансия России на юге и востоке в этот период и стремление включить в свой состав огромные евразийские степи с их плодородными почвами лишь усиливали всепоглощающее желание властей привлекать людей в страну и удерживать их в ней. На протяжении столетий люди перебирались из скудных и лесистых районов Нечерноземья на богатые степные черноземы, и начиная с XVIII века государство энергично привлекало европейских фермеров к заселению степи. Для Екатерины Великой и экономических мыслителей ее эпохи население было источником богатства, и любого человека, будь то мусульманин, протестант, меннонит или еврей, следовало удерживать, чтобы его труды способствовали процветанию империи. Бóльшая плотность населения также шла на пользу безопасности. В XVIII веке империя предпринимала отчаянные усилия, чтобы заселить и распахать обширные, по большей части пустующие южные степи, – дабы навсегда избавиться от притязаний на них со стороны Османской империи и кочевников, перемещавшихся по этим территориям вслед за своими стадами, торговавших и время от времени совершавших набеги или шедших войной на общины земледельцев и их российских попечителей. Правители России верили также в то, что степь следует захватить, чтобы удержать на месте население внутренних регионов страны. Большие и продолжавшие расти поселения казаков в степи не только обирали российских купцов и российские поселения, но и служили убежищем для беглых крепостных. Позднее, в XIX веке, обеспокоенность надежностью российской позиции на Дальнем Востоке станет постоянным стимулом к тому, чтобы селить там побольше людей [147].