Андрей Мясников: Без права на ложь: учебное пособие по современной практической философии. Для студентов и аспирантов

В библейской истории всё заканчивается благополучно для правдивого человека. Он мужественно доказал свою непорочность перед лицом Бога и получил вознаграждение. Однако его, как пишет Кант, «перед любым судом догматической теологии: перед синодом, инквизицией, преподобным классисом… ждала бы, вероятно, горькая участь» 3 3 Кант И. О неудаче всех философских попыток теодицеи. – С. 152. . Правдолюбец, бросающий вызов Высшей справедливости, нарушает веру в порядок и целесообразность любых наказаний. Он препятствует работе системы господства и подчинения, вносит сомнения, смуту, а потому от него лучше побыстрее избавиться или использовать в интересах власти.

В искренности всегда заинтересованы тираны. Они требуют от своих подданных полной открытости, чтобы во время устранять любую угрозу собственному господству. Наглядным примером могут служить трагические судьбы российских декабристов, которые по совести рассказывали на допросах о своих единомышленниках.

Зачем тогда нужна честность живым людям, если она мешает сохранению установленного общественного порядка? Тем более, если нет всемогущего Бога, то искренность становится совершенно ненужной забавой.

– Доколе ты будешь терзать меня своими вопросами?! – раздражённо воскликнул Гиппий. – Как злая оса ты кусаешь меня своими речами! Остановись же, Сократ, ты разрываешь мне разум!

Сократ растёр ладонями вспотевший лоб и вышел на улицу. Солнышко обхватило его, аромат свежих листьев наполнил лёгкие, а доносящиеся звуки гитары повлекли к хмельной кампании. Неподалёку шёл праздник, на котором юный поэт представлял своим друзьям новую поэму о подвигах хитроумного Улисса. То был Аристокл, впоследствии известнейший философ Платон.

Сократ приблизился к пирующим и услышал голос молодого поэта, декламирующего слова Гомера из Илиады:

«Сын богоравный Лаэрта, Улисс хитроумный и ловкий!

Должен на речи твои прямым я отказом ответить, —

Что я мыслю, скажу, и что совершить полагаю,

Ибо не менее врат Аида мне тот ненавистен,

Кто на сердце таит одно, говорит же другое.

Сам я лишь то возвещу, чему неминуемо сбыться».

– О, друзья! Великая сила в поэме Гомера, великую мудрость оставил он нам – трепещущим, жаждущим знаний поэтам, – не гибнущей прозе он задал устав.

Аристокл раскраснелся, поправил тогу и продолжил:

– Не терпят боги неправды, нельзя им солгать без потери. Всезнающий Озис примерит, чья правда другой превосходней. Кто не скажет правды всезнающему – тот просто глупец. Но нужно ли быть в речах откровенным с живущими рядом людьми: с рабами, с хитрыми купцами, и наконец, с врагами, ждущими любой нашей слабости? Вот мой вопрос! Над ним я мучился не раз и не могу пока найти ответа.

Сократ задумался на миг над словами молодого поэта и выкрикнул ему:

– Как женщину ты сможешь полюбить, коль не польстишь ей и не очаруешь словом?! Иль ты всю правду скажешь о своих желаниях, и её успехах?

Поэт растерянно замялся. Друзья начали похихикивать, вспоминая забавные случаи из жизни.

Сократ подошёл ближе и произнёс:

– Извини меня, что я задал такой неловкий вопрос. Мне приходится часто браниться со своей женой, пока она не получит своего. Ей нужны мои слова, она их ждёт, и я вынужден говорить не то, что думаю или знаю. Капля моей неправды становится для неё бальзамом, и я спокойно ухожу из дома до следующего приступа внимания.

Что можем мы сделать с женской природой? Ничего. Она такова. Красавицам потребно больше лести и манерного притворства. А вы – поэты, не кривите ли душою, когда слагаете красивый стих в ущерб самим вещам?

Поэт молчал, глаза его горели, комок в пересохшем горле не давал сказать. Наконец, он набрался сил и проговорил:

– Ты опытен и мудр, в словах твоих я вижу близость сути. Ты упрекаешь нас – поэтов в мнимом подражании миру. Быть может так. Словесность украшает мир. Но знание без правды невозможно. Наверное, поэтому у женщин нет пристрастия к наукам. Зачем я буду лгать соседу о своих успехах, коль он узнает вскоре, что их вовсе нет? И женщину могу я соблазнить речами, но долго ли продлится та игра без искреннего чувства и любви? За правдой стоят боги, а не люди. Зачем же отдавать бразды невежам и лжецам, если знаем сами, куда ехать?