Андрей Мясников: Без права на ложь: учебное пособие по современной практической философии. Для студентов и аспирантов

Неожиданные несчастья потрясают Иова и вызывают естественное сострадание у его друзей. Они хотят утешить, поддержать несчастного друга, призывая его к покаянию перед всемогущим Судьёй. Если Бог справедлив, то все беды – это справедливые наказания за какие-либо грехи (явные и неявные, вольные и невольные). По этому поводу точно замечает немецкий философ XVIII века И. Кант: «Друзья Иова придерживаются той системы, которая все беды в мире объясняет, исходя из справедливости Господней, так же как и многообразные наказания за совершенные преступления; и хотя они не могут назвать ничего такого, что бы этому несчастному мужу можно было поставить в вину, они все же уверены, что могут судить а priori, что какие-то прегрешения за ним, стало быть, имеются, иначе по справедливости Господней не могло бы случиться так, чтобы он был несчастлив» 1 1 Кант И. О неудаче всех философских попыток теодицеи // Сочинения. В 8-ми т. Т. 8. – М., 1994. – С. 150. .

Неужели смертный человек может усомниться в справедливости Божией, да ещё и решиться вступить в прения с Ним? Неужели человек будет отстаивать свою правоту, несмотря ни на что – ни на беды, ни на страдания близких и собственное страшное самопожертвование? Это испытание не для слабых, не для пугливых. Материальное благополучие, счастье уходят на задний план, уступая место голосу совести: «Невинен я; не хочу знать души моей, презираю жизнь мою. Все одно; поэтому я сказал, что Он губит и непорочного и невиновного» [Иов. 9:21; 22].

Друзья желают ему счастья, возвращения утерянного благополучия и ради этого предлагают допустить лицемерие перед Богом, вызвать у Него сострадание к несправедливой участи, смирить гордыню и в полной мере унизиться до ничтожной твари. На что Иов отвечает: «Надлежало ли вам ради Бога говорить неправду и для Него сотворить ложь? Надлежало ли Вам быть лицеприятными к Нему и за Бога так препираться? Хорошо ли будет, когда Он испытает вас? Обманите ли Его, как обманывают человека?» [Иов. 13:7—9]. И далее взывает он: «Замолчите передо мною, и я буду говорить, что бы ни постигло меня» [Иов. 13:13].

По сути, Иов ведёт постоянный разговор не с друзьями, а с самим вседержителем; он позволяет себе дерзость упрямства и мужество противостоять самому Богу. Есть ли у человека такая сила? Пожалуй, что есть: «Не скажут уста мои неправды, и язык мой не произнесет лжи!… Крепко держал Я правду мою и не отпущу ее; не укорит меня сердце во все дни мои» [Иов. 27:4; 6]. Простительно и справедливо ли его самооправдание? Наверное, да, ведь он говорит как честный человек, который не знает за собой вины, его прямота пугает малодушных и слабых, но она угодна Богу. Иначе и быть не может, поясняет шотландский философ XVIII века Шефстбери: «Замечательный характер бога истины! – если он должен обижаться на нас за то, что мы отказались прикрыть ложью наше разумение, как бы много в нас ни лгало, и если он должен быть довольным нами оттого, что мы верим наугад во что придется и вопреки разуму…» 2 2 Шефстбери. Письмо об энтузиазме // Эстетические опыты. – М.: Искусство, 1974. – С. 258. .

Получается, что Иов более «верно» говорит Богу, чем его друзья, хотя ему приходиться больше оправдывать себя, чем Высшую справедливость. Его правдивость оказывается самоценной, пренебрегающей всякой полезностью и благополучием, она героически жертвенна и несчастна, но её ценность иного порядка, чем все материальные блага и сама земная жизнь. Это поистине дьявольское испытание, которое заставляет человека делать свой выбор и открывать свои внутренние устои. Не то ли мы слышим от Иисуса Христа, когда он говорит «Я есть путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через меня» [Иоанн. 14:6]. Высочайшее самопожертвование, которое демонстрируют и Иов, и Иисус Христос, ради служения истине – правде, может рассматриваться как идеал, недосягаемый для большинства людей, идеал, требующий отречения от собственной естественной жизни и, возможно, представляющий собой способ богослужения.

Героические страдания Иова могли бы привести к глубокому сомнению в справедливости Бога, если бы не благополучный, чудесный итог: «И благословил Бог последние дни Иова более, нежели прежние…» [Иов. 42:12], «После того Иов жил сто сорок лет, и видел сыновей своих и сыновей сыновних до четвертого рода; И умер Иов в старости, насыщенный днями» [Иов. 42:16, 17].

Чудесным образом Бог вознаградил честного человека и показал всем, что ему угодна искренность сердца и отвратительно лицемерие и всякая симуляция. А если бы чуда не произошло, как это бывает в обычной жизни? Если бы Иов просто умер от мучительных страданий, не раскаявшись в своих возможных преступлениях? Это обстоятельство лишь укрепило бы веру друзей в порочность человеческого рода и необходимость вымаливать милости перед Всемогущим. А другого честного человека могло бы привести к мысли о несправедливости бытия и отсутствии Провидения.