Станислав Борзых - Приматы с планеты Земля

Начать следует с того, что не совсем понятно, а почему мы выбрали анализ, а не синтез. Отчего бы не объединять, а не разделять? При таком подходе мы могли бы оттолкнуться от себя, затем вывести наличие тех же приматов, после получить жизнь, потом планету и далее по списку. В конце концов, согласно нынешним космологическим представлениям вначале был Большой Взрыв, и несколько странно, что первородное единство вдруг разнимается на части без каких бы то ни было к тому предпосылок. Отказались же мы от геоцентрической модели мира, так отчего мы до сих пор верим атомистам, которые жили в допотопные времена.

Это в принципе беда всей современной науки. Она только и занимается тем, что постоянно режет, пилит, разрывает, разнимает, раскурочивает. Несмотря на равный в теории статус анализа и синтеза первый очевидно и слишком безапелляционно доминирует, вообще можно сказать подминает под себя второй. Разумеется, есть смысл в том, чтобы порой понять, как именно работают части с тем, чтобы выяснить, как функционирует целое, но слишком часто свойства составляющих вообще ничего не говорят о характеристиках того, что получается при их сложении. Даже в математике это не всегда работает, потому что в некоторых случаях перемена мест слагаемых сказывается на сумме.

Если мы всё-таки воздадим богу богово, а цезарю то, что по праву принадлежит ему, то мы получим – я не настаиваю, и всё же – одно целое. В своей небольшой работе по физике – я и вправду лезу везде – я предложил считать частицы локальным искажением общего пространства-времени. Такой подход позволяет понять очень многое и решает огромное количество проблем. Все четыре типа взаимодействия оказываются видами искажения, что, в сущности, порождает столь желанную ныне теорию всего. Чёрные дыры объединяют их в себе, возможно порождая пятый тип или являясь непростой их суммой. Чёрные материя и энергия больше не нужны, потому что при таком взгляде волны от любой ряби сразу же оказываются везде. И, кстати, второму закону термодинамики это тоже не противоречит.

Как бы то ни было, но нужно понимать, что анализ не единственный способ осмысления мира, но существуют и другие. Хаос возникает потому, что мы привыкли смотреть на него как на сумму частей, и если их много – а так оно и есть – то совершенно естественно, что учесть воздействие каждой на конечный исход попросту не представляется возможным, а потому нужен случай.

Во-вторых, я отказываюсь понимать, почему мы упорно продолжаем верить в непогрешимость и истинность своего взгляда на реальность – вопреки даже тому, что очень многое знаем и о своей физиологии, и о своих психологических эвристиках. Те же фазовые переходы, о которых также речь шла в первой главе, видны нам, но они не обязательно будут заметны, например, бактериям, да и к тому же занимают какое-то время, а не случаются внезапно. Закон перехода количества в качество ложен. Есть лишь континуум возможностей, на котором мы довольно произвольно выбираем точки – а на самом деле отрезки – и затем объявляем их порогом, сингулярностью, пиком. Ничего подобного в природе нет, да и не в состоянии быть, потому что всё происходит постепенно, хотя и с разной скоростью.

Все наши теории, гипотезы и аксиомы верны лишь до той степени, до которой мы способны добраться. Мы только тешим себя иллюзией того, что отыскали законы мироздания, но в действительности просто объяснили и описали его человеческим языком, не больше, но и не меньше. Я не говорю о том, что мы малого достигли – впрочем, это как посмотреть – но о том, что не стоит обольщаться на собственный счёт.

Тот факт – который обычно приводят в качестве обоснования успеха науки – что наши конструкции подтверждаются опытным образом, сам по себе мало что значит и почти ничего не сообщает в абсолютном виде. С одной стороны, у нас было слишком мало времени, чтобы проверить их на по-настоящему внушительном – а не на том, что мы актуально и провели, вообще говоря, Вселенная-то бесконечна, и запросто может быть так, что где-то наши якобы законы не работают – количестве случаев, а с другой – вполне вероятно, что мы лишь частично правы, но не в состоянии ни понять этого, ни, самое главное, принять. Помимо прочего, мы строим модели, а не имеем дело с реальностью, а последняя куда более комплексна, чем нам представляется.

Я ни в коем случае не призываю отказаться от науки. Она гораздо лучше того, что было до неё или что предлагается в качестве её альтернативы. Однако мы должны набраться смелости для того, чтобы, наконец, признать её ограниченный, а не абсолютный характер, и, помимо прочего перестать слепо ей верить. К тому же учёные тоже люди, а потому им свойственны все наши коллективные и индивидуальные недостатки. Опять же случай возникает не из-за того, что он реально существует – этого попросту неизвестно – а вследствие нашей слабости.