Станислав Борзых - Приматы с планеты Земля

Не стоит думать, будто без смысла жизнь – и Вселенная, и человек – заканчивается. Как таковая она не обладает им изначально, но придаётся нами. В любом случае было бы куда честнее, правильнее и даже полезнее признать, что его нет, и дальше руководствоваться и сообразовываться с тем, что предлагает нам культура, в создании которой мы все в той или иной степени принимаем участие. В конце концов, человек – это тоже животное, а потому единственной его целью, по сути, является размножение. Тот факт, что мы придумали что-то ещё, свидетельствует о многом, но в первую очередь о том, что у нас просто есть фантазия – весьма, надо заметить, ограниченная. Однако несколько наивно было бы полагать, будто происходящее исключительно у нас в головах должно как-то определять то, что мы обнаруживаем вокруг себя. Наличие воображения, безусловно, не может не радовать, но и полагаться всецело на него тоже не стоит.

Утешает во всём этом то, что, по сути, мы можем придать тот смысл, который только пожелаем, тому, чему только захотим. Несмотря на то, что и Вселенная, и жизнь на этой планете носят случайный характер, мы в состоянии сами упорядочить их так, как посчитаем нужным, правильным, оправданным. И это всё, что у нас есть.

Сразу же отвечу – ничего. Понятно, что подобная безапелляционность не должна и не может быть бездоказательной, а потому я посвящу целую главу тому, чтобы подтвердить свою столь откровенную категоричность целым рядом соображений. В любом случае тем, кто не желает, не в состоянии или не способен взглянуть на себя со стороны или хотя бы просто пересмотреть некоторые общепринятые воззрения на человека – которые, кстати, им же и созданы – читать эту главу не стоит. Все остальные, я надеюсь, найдут для себя ниже много интересного и пищу для размышлений.

В других своих работах я уже описывал те наши свойства, которые обычно заявляются в качестве того, что выделяет нас на фоне всех прочих животных, и последовательно отвергал их претензии на статус особенного. Здесь же мне бы хотелось несколько изменить ракурс и представить вам три перспективы, последовательно переходя от наиболее общего и фундаментального к более частному, но всё-таки достаточно широкому. Подобный подход позволит нам понять, что ничего такого уж интересного в нас нет, однако прежде чем приступить мне нужно сделать два замечания.

Первое, концептуальное. Я прекрасно осведомлён о множестве проблем, связанных с таксономией и классификацией. Это и сомнительность выделения видов только на основании их внешнего различия или сходства, которая сегодня отчасти разрешается генетическим секвестированием, но, конечно, не снимается полностью. И груз прошлого, который лежит на них, протаскивая с собой то, что давно уже не актуально. И общую сложность постулирования каких бы то ни было по жёсткости границ, а также не в последнюю очередь трудности, связанные с тем, что живое постоянно меняется, а потому любые наши категории в лучшем случае временны, а в худшем – бессодержательны.

Несмотря на всё это я всё-таки буду использовать те понятия и термины, которые у нас есть. С одной стороны, выдумывать какую-то альтернативную систему не входит в мои задачи и планы, а, кроме того, является уделом соответствующих специалистов, коим я не являюсь и быть не хочу. С другой стороны, эти проблемы мне даже на руку, потому что они хорошо демонстрируют то, что наш вид не слишком, если в принципе хоть как-то, отстоит от всех прочих, а потому и не заслуживает той – обычно, естественно, высокой – оценки, которую мы ему приписываем.

И второе, указывающее на мою собственную прихоть, хотя и отчасти обоснованную. Ниже я обращусь – в порядке изложения – к жизни в её целостности, к млекопитающим, а завершу своё рассмотрение приматами. Я понимаю, что, выделяя именно эти категории, я упускаю, скажем, стадию многоклеточности, хордовых, эукариотов. Тем не менее я вынужден поступить так сразу по многим причинам, но я назову лишь несколько.

Во-первых, это не учебник по биологии, а потому мне нет нужды перечислять и препарировать решительно все этапы развития живого, которые, как это нередко и совершенно безосновательно считают, ведут к человеку. Во-вторых, если бы, например, я включил в круг рассматриваемого тех же хордовых, то я бы не получил желаемого эффекта, потому что найдётся мало людей, которые бы стали спорить со мной о том, что мы ими не являемся, это слишком очевидно. В-третьих, вопросы возникают только по отношению класса млекопитающие, но дело в том, что его представители – включая и нас – анатомически довольно сильно похожи друг на друга – так, скажем, новые медикаменты нередко тестируются на мышах просто из-за того, что мы так похожи – а потому, как мне представляется, вполне заслуживают выделения среди прочих. И ещё одною. Мы все субъективны, так что позвольте мне быть человеком. Имея всё это в виду, продолжим.