Сборник статей: Известные и неизвестные открытия XX века

Полагаясь на непрочность Советской власти, профессорские коллегии высших учебных заведений продолжали жить по академическим законам Временного правительства. По свидетельству профессора М. М. Новикова, «гармоническая согласованность университетской жизни… без особых потрясений царила в Московском университете в первые годы большевистского режима, вплоть до того времени, когда коммунистическое правительство произвело натиск… на принцип академической автономии» [12] Новиков М. М. От Москвы до Нью-Йорка. Моя жизнь в науке и политике. Нью-Йорк, 1952. с. 103. . По образу и подобию московских коллег действовала профессура высших учебных заведений Петрограда [13] Беляева А. М. Эрвин Давидович Гримм в Петербургском университете: академическое сообщество позднеимперского периода: дис. … канд. ист. наук. СПб., 2011. с. 265. . А вот что писал о ситуации того времени в Казанском университете его бывший студент и историограф М. К. Корбут: «Университет себя чувствовал, пожалуй вплоть до 1918 г., автономным в полном смысле этого слова! До него не было никому дела, а сам он отнюдь не интересовался принятием на себя каких бы то ни было обязанностей в отношении новой власти, с нетерпением ожидая восстановления status quo и настойчиво посылая официальные бумаги в Петроград на имя уже не существовавшего министерства народного просвещения (Временного правительства. – А. И. )» [14] Корбут М. К. Казанский государственный университет им. В. И. Ульянова (Ленина) за 125 лет. Казань, 1930. с. 301. .

Демонстрируя свою независимость, профессура самостоятельно, без санкции Наркомпроса, продолжала пользоваться таким атрибутом университетской автономии, как некогда нерушимое право университетов присуждать по результатам защиты диссертации ученые степени магистра и доктора наук. Вызывающий характер в понимании власти приобрела защита И. А. Ильиным диссертации «Философия Гегеля как учение о конкретности бога и человека» (М., 1918), потому что учителем и оппонентом соискателя был разыскиваемый ВЧК профессор П. И. Новгородцев как деятель «правого центра» кадетской партии. Тогда же диссертационные диспуты с присуждением ученых степеней прошли в Казанском, Петербургском, Харьковском и Киевском университетах.

Ответом на эти «самоуправные» демонстративные поползновения к отстаиванию академических прав профессорской корпорации стал Декрет СНК от 1 октября 1918 г. «О некоторых изменениях в составе и устройстве государственных ученых и высших учебных заведений РСФСР». Он имел откровенно репрессивный характер, поскольку наравне с сословиями и чинами прошлой эпохи упразднял ученые степени с единственной целью обезличить «старую» профессуру и уравнять ее с «младшими» преподавателями». Их судьба решалась голосами новоиспеченных «профессоров» и «преподавателей» из бывших приват-доцентов и ассистентов, прослуживших в высшей школе соответственно три года и менее [15] Декреты Советской власти. М., 1964. Т. III. с. 381–383. . Расчет Наркомпроса делался на то, что младшие по возрасту мстительно забаллотируют старших коллег, расчищая себе карьерную дорогу. Но он не оправдался. Профессор-зоолог Московского университета М. М. Новиков так резюмировал эту коллизию: «Консолидация преподавательского состава, счастливо начатая в период Временного правительства, проявилась во всей своей силе. Почти все старики оказались вновь переизбранными. На нашем факультете (физико-математическом. – А. И. ), как бы по иронии судьбы, провалился лишь профессор астрономии Штернберг» [16] Новиков М. М. От Москвы до Нью-Йорка. Моя жизнь в науке и политике. Нью-Йорк, 1952. с. 103. . Последний был большевиком.

Однако лишенная ученых степеней, уравненная в своем академическом статусе с «младшими» коллегами, «старая» профессура попыталась бойкотировать Декрет. Еще в 1919 г. в Московском и Киевском университетах наблюдались факты защиты диссертаций с присуждением ученых степеней. Встретив же сопротивление власти, «старая» профессура изменила тактику. Сохранив в неприкосновенности во всех процедурных ипостасях диссертационный диспут, она стала голосовать по формуле: «считать (не считать) диссертацию успешно завершенной». Неповиновение «старой» профессуры диктовалось не только побуждениями остановить произвол Наркомпроса, но и идеалистическим стремлением сохранить чистоту академических рядов от нашествия провластных назначенцев, не отвечавших сложившимся в XIX – начале XX в. высоким требованиям к научной подготовке преподавателей высшей школы. Новый, неофициальный, тип научной аттестации сохранял академический авторитет вплоть до начала 1930-х гг. И он не остался без позитивных последствий. 8 мая 1926 г. в Москве на заседании Центрального совета секции научных работников ГУС Наркомпроса обсуждался доклад академика В. П. Волгина «Об установлении единой ученой степени» – и этот вопрос не снимался с повестки дня академической политики Наркомпроса до 1934 г.