Доктор помолчал минуту-другую, а затем тихо произнес:
«Не нравится мне все это. Не знаю почему. Но так или иначе — не нравится».
Тут ко мне подбежала Виолет Маннеринг.
«Мне страшно, — плакала она, — ненавижу это место. Давайте уйдем отсюда».
Мы с ней пошли первыми, за нами двинулись остальные. Лишь Диана Эшли задержалась. Я оглянулся и увидел ее стоящей перед храмом или кумирней. Ее горящие глаза неотрывно смотрели на изображение женщины-богини.
День выдался необычно жарким и чудесным, а поэтому и предложение Дианы Эшли о костюмированном бале вечером было воспринято в целом благоприятно. Начались обычные перешептывания, смех и лихорадочное шитье втайне от остальных. Когда мы вышли к ужину, раздались принятые в таких случаях крики восторга. Роджерс с женой обрядились в жителей времен неолита, объясняя недостатки в костюмах нехваткой каминных ковриков. Ричард Хейдон объявил себя финикийским матросом, а его кузен — предводителем разбойников. Д-р Саймондс предстал шеф-поваром, леди Маннеринг — больничной сиделкой, а ее дочь — черкешенкой. Меня самого бурно приветствовали как монаха. Диана Эшли вышла к ужину последней, вызвав у нас некоторое разочарование — ее фигуру укутывало черное домино свободного покроя.
«Неизвестная! — объявила она. — Вот кто я. А теперь, ради бога, поспешим к столу».
После ужина мы вышли из дома. Вечер был прелестным — тепло-бархатистым. На небе поднималась луна.
Мы гуляли, болтали, и время летело быстро. Где-то через час мы обнаружили, что Дианы Эшли среди нас нет.
«Наверное, отправилась спать», — решил Ричард Хейдон.
«О нет, — покачала головой Виолет Маннеринг, — я видела, как она пошла туда четверть часа тому назад», — и она показала рукой на рощу, отливающую черной тенью в лунном свете.
«Интересно, что у нее на уме, — задумался Ричард Хейдон, — клянусь, какие-нибудь дьявольские шутки. Пойдемте взглянем».
Мы отправились всей группой, немного заинтригованные, на что нацелилась г-жа Эшли. Хотя я со своей стороны испытывал странное нежелание проникнуть за этот черный, предвещающий дурное, пояс деревьев. Нечто более сильное, чем я, казалось, сдерживает меня. Я почувствовал определеннее, чем когда-либо, неотъемлемую греховность данной точки. Думаю, кое-кто из остальных испытывал то же самое, что и я, хотя и не хотел сознаваться в этом. Деревья в лунном свете стояли так близко друг к другу, что, казалось, между ними невозможно пройти. Вокруг нас витали дюжины каких-то тихих звуков-шепотков и вздохов. Из-за сверхъестественно жуткого чувства и негласного единодушия мы держались вместе, кучкой.
Неожиданно мы достигли поляны в центре рощи и остановились как вкопанные от изумления, так как там, на пороге кумирни, стояла переливающаяся светом фигура, плотно укутанная в прозрачную ткань с двумя полумесяцами, поднимающимися из черной массы волос на голове.
«Мой бог!» — воскликнул Ричард Хейдон, и у него над бровями проступили капельки пота.
Однако Виолет Маннеринг оказалась зорче:
«Это же Диана! Что она с собой сделала? Она же выглядит совершенно непохоже!»
Фигура в проеме храма подняла руку, сделала шаг вперед и продекламировала глубоким приятным голосом:
«Я — жрица Астарты, — причитала она, — остерегайтесь приближаться ко мне, ибо смерть таится в моей руке».,
«Не надо, дорогая, — запротестовала леди Маннеринг. — Вы пугаете нас. В самом деле, страшно».
Хейдон бросился к ней:
«Бог мой, Диана! Ты прекрасна!»
Мои глаза попривыкли к лунному свету, и я мог видеть все более отчетливо. Диана действительно, как сказала Виолет, выглядела совсем иной.
Лицо у нее обрело явно восточные черты, зрачки высвечивали жесткостью, а на губах играла такая странная улыбка, какой я у нее никогда не видел.
«Осторожней! — предупредила она. — Не приближайтесь к богине. Любого, кто прикоснется ко мне, поразит смерть!»
«Ты великолепна, Диана, — заявил Хейдон, — но прекрати это. Так или иначе, но мне… мне не нравится это».
Он шел к ней по траве, и она выбросила руку в его сторону:
«Остановись! — крикнула она. — Еще шаг, и я уничтожу тебя волшебством Астарты!»
Ричард Хейдон рассмеялся и ускорил шаг, когда произошло нечто странное. Он вдруг покачнулся, затем будто споткнулся и рухнул наземь головой вперед.
Он так и не поднялся, оставшись лежать ничком на земле. Неожиданно Диана начала истерически смеяться. Странный и страшный хохот разорвал тишину поляны.
Читать дальше