Владимир Обручев - От Кяхты до Кульджи. Путешествие в Центральную Азию и Китай

Мои спутники спустили меня по веревке в эту шахту; она представляла собой круглую дудку вроде колодца, диаметром в 1 м и глубиной в 13 м; верхние 3 м были закреплены плетнем, ниже в стенах видны были валуны и галька древних речных наносов. Со дна шахты шел извилистый штрек (галлерея) в 1 м вышины по самой богатой части россыпи с боковыми разветвлениями. В конце его я увидел рабочих, которые были удивлены и недовольны моим посещением. Никакой крепи в штреке не было, освещение состояло, конечно, из масляных плошек. Добытый золотоносный пласт по штреку выносят мальчики в корзинах к шахте. Так же примитивны были и приспособления для промывки пласта в речке, и снос золота наверно был большой, тем более, что золото мелкое.

Как я узнал, рабочие получали от хозяина по поллана, т. е. рубль в месяц на хозяйских харчах, обуви и инструментах и должны были добыть втроем каждый день от 70 до 100 корзин пласта, весом около 2 пудов. Промывку, вероятно, ведет сам хозяин или его доверенный. Из этого количества намывают около половины золотника золота, т. е. около 2 г.

Рис. 70. Ущелье р. Янхэ на северном склоне хр. Рихтгофена

В отрогах хр. Рихтгофена мы перевалили в бассейн р. Хыйхэ, которая далее к западу прорывается по недоступным ущельям через хребет и орошает оазис г. Ганьчжоу. По р. Хыйхэ живут монголы, тангуты. Если бы я не был связан наемными животными, я мог бы пройти по р. Хыйхэ до ее верховий, откуда есть дорога, с 4–5 высокими перевалами в Сучжоу.

Наша вьючная дорога в Ганьчжоу свернула за маленьким городком Унихочен в боковую долину через хр. Рихтгофена и быстро достигла перевала высотой в 3600 м. Длинный спуск по северному склону шел по р. Янхэ, долина которой скоро превратилась в живописное ущелье (рис. 70); по нему мы вышли из хребта в пояс оазисов, расположенный по другим речкам, вытекающим из этих гор, и сливающийся далее с оазисом г. Ганьчжоу.

Снова после прохлады и простора горных долин с видом высоких гор, частью с вечными снегами, мы попали в густо населенную местность северного подножия, с многочисленными пашнями, садами и рощами, летней жарой и лёссовой пылью.

Наньшань на нашем пути из Синина значительно отличался от той его части, которую мы пересекли на пути в Цайдам. Здесь атмосферных осадков гораздо больше, реки многочисленны и многоводны, склоны покрыты травой и кустами, местами есть леса, ледники более часты и снеговая линия спускается ниже. На западе сухость климата создает полупустынный характер долин и склонов, поднятие снеговой линии, скудость орошения и растительности.

Из Ганьчжоу мы прошли в Сучжоу по описанному уже в главе VIII поясу оазисов.

Оазис Сучжоу. Вдоль хр. Пустынного. Русло Эцзингола. Лак пустыни и работа песка. Горы Бороула. Поиски проводника у князя Бейливана. Невольное изменение маршрута. Потеря двух рабочих. Унылая природа низовий рек. Умирающие рощи. Слухи о развалинах Харахото. Безводная пустыня. Жуткие ночлеги. Курьезное разрешение тревог. Ландшафт Центр. Монголии. Горы Дзолин и Гурбансайхан. Коечто о верблюде. Путь к Желтой реке. Чередование горных цепей и долин. Появление песков. Саксаул. Горы Харанаринула. Вдвоем через пески без проводника. Оазис Шаджинтохой. Резиденция Сантохо. Невольный отдых.

Вернувшись в Сучжоу после почти трехмесячного кругового маршрута по Наньшаню, я прожил месяц у Сплингерда, составляя отчет об этом путешествии и занимаясь организацией нового каравана. Как сказано, в гл. X, я продал в Сининфу всех верблюдов и часть лошадей, которые не могли выдержать обратный путь изза усталости, а на вырученные деньги нанял вьючных мулов. В Сучжоу я получил опять средства, переведенные Географическим обществом на второй год путешествия, и мог купить свежих верблюдов. Я искал также проводника, знающего прямую дорогу в Сантохо на Желтой реке через Алашань, так как хотел итти оттуда через Ордос и Шеньси к окраине Вост. Тибета, чтобы встретить там Потанина. Но найти такого проводника в Сучжоу не удалось, и поэтому пришлось изменить маршрут и итти вниз по р. Эцзингол в надежде, что у местного монгольского князя проводник найдется.

К половине сентября отчет был написан, сухари заготовлены, куплены свежие верблюды и лошади, и мы могли отправиться в путь. Все коллекции, собранные на пути от Пекина и в Наньшане, были сложены в доме Сплингерда, так как я должен был вернуться весной в Сучжоу на обратном пути на родину. Мы ехали вчетвером: я, Цоктоев, цайдамский монгол Абаши и молодой тюрк, нанятый в Сучжоу; он был одним из рабочих каравана англичанина Литтльдэля, с которым я встретился в Сининфу и который в Ланьчжоу отпустил большую часть своих тюрков, так как в собственно Китае, где нужно ночевать на постоялых дворах, многолюдный караван уже является обузой. Этот тюрк возвращался домой, а в Сучжоу Абаши, знавший также немного потюркски, уговорил его наняться ко мне. Пятый был китаецпроводник.