А. Степанов - Число и культура

М.Хайдеггер же, на которого мы уже ссылались в связи с его схемой трехмерного времени, предлагает также и четырехмерную. "Подлинное время – четырех измерений" [355, c. 92]. Наряду с прошлым, настоящим и будущим, он вводит более фундаментальную категорию "подавания". "Время не есть. Время дано", – поясняет философ [там же, с. 93]. Но перейдем к примеру, который оставил более незабываемый след и лег в основу массовой идеологии.

Марксистская доктрина гласит, что последовательность трех классовых общественно-экономических формаций цивилизованного социума – рабовладельческой, феодальной, капиталистической , – должна смениться четвертой, коммунистической . Исследователи не раз замечали, что c тремя первыми коррелировало стандартное историческое деление на европейские античность, средневековье и Новое время. Историзм дополняется у Маркса футуристическим проектом, из-за чего и произошло расширение традиционно трехзвенного списка до четырехзвенного. Впрочем, в разделе 1.3 установлено: логическая кратность деления не зависит от изучаемого предмета, – так и здесь: даже если не рассматривать будущее, оставшись в собственных рамках истории (прошлое до настоящего), применение соответствующей логики все равно приведет к кватерниорности. Классификация ХIХ в. Древность – Средневековье – Новое время дополняется еще одной таксономической единицей – Новейшим временем . Констатировав в обоих случаях наличие строения М = 3 + 1, прибегнем к помощи нашей теоретической модели. Что имели в виду создатели упомянутых градаций, какую логику они в них инсталлировали?

Прежде всего, перед нами, очевидно, культурно- или социально-политические концепты, теории . Несмотря на то, что время сверху не ограничено (по крайней мере, так гласит гипотеза открытого, или прогрессивного, времени), история, подобно всякой науке, склонна придавать своему предмету целостный, концептуально законченный вид. Что иное может означать намерение понять историю, как не представить ее единую связную картину, внести в нее строгий рациональный порядок? Даже у историков-археологов, архивистов, т.е. "эмпириков", возникает нужда в систематизации добытого материала, в его классификации – в противном случае даже специалист-эрудит утонет в безбрежной хаотической стихии фактов. Но наиболее сильное стремление к дискурсу присуще тем разделам исторической науки, которые стараются встать над чистою описательностью, голой констатацией, т.е. историологическим направлениям.

В предыдущем разделе мы видели, каким образом подобная установка претворяется в логически трехсоставные схемы ( М = 3 ): периоды дикости – варварства – цивилизации, каменный – бронзовый – железный века, палеолит – мезолит – неолит, Древность – Средневековье – Новое время" Это происходило за счет применения бинарного отношения "раньше/позже", n = 2. Что нового привносит марксизм?

Он тоже изучает историю (социальную историю), причем, в высшей степени рациональными методами: его интересуют точные научные закономерности. Придерживаясь строгих фактов, не чужд он и объективности, возможно даже больше, чем другие: история материальна . Но в отличие от предшествующих направлений, марксизм не ограничивается исследованием, т.е. фиксацией реальных событий, процессов (того, что есть или было), – он стремится принять в истории активное, преобразующее участие. "Прежние философы изучали мир, а дело в том, как его изменить ". Назван и коллективный субъект, которому надлежит осуществить преобразования – пролетариат, усвоивший марксистское учение. В еще более контрастном виде названные особенности проступили в ленинской версии: ведущим творческим субъектом становится одушевленная учением и железно организованная партия, ленинизм добивается радикальнейшего слияния слова и дела, мысли и поведения.

Не правда ли, знакомая теоретическая ситуация: присутствие "субъекта", эйнштейновского наблюдателя сходным образом (хотя и без всяких проектов) изменяет "объективную" физическую реальность. Марксизм и особенно ленинизм, в сущности, предваряют релятивистскую теорию, по крайней мере некоторые из ее конституирующих черт. Логическая четырехсоставность в этих рамках вполне органична.

Конкретней к ней можно подойти и через Гегеля, поскольку диалектику марксизм-ленинизм заимствовал у него. Триаде "тезис – антитезис – синтезис" присваивается методический статус, она интериоризируется в логику, n = 3, и появление кватерниона, М = 4, неизбежно. Востребованной оказалась и гегелевская идея о "конце истории", поскольку в марксизме история конечна, коммунизм же – ее последняя, высшая фаза, прерывающая тысячелетия социальной несправедливости и воплощающая вековую мечту.