А. Степанов - Число и культура

.

Статья написана в 1989 г. Опубликована в: Логос . Санкт-Петербургские чтения по философии культуры. Кн. 2. Российский духовный опыт. Изд. СПБГУ. 1992. С. 89 – 103.

Так, современные западные и консерваторы, и радикалы ассимилировали в собственных позициях основные принципы исторического либерализма: защиту парламентского строя, демократических свобод и свободы предпринимательства. Так, неоконсерватизм, отчасти уподобившись радикализму, принял теоретически разработанную модель будущего экономического и социального устройства («народный капитализм») и проявил изрядную решительность при ее реализации. Наиболее значительные ветви радикализма, в свою очередь, отказались от «разрушения до основанья» существующих структур и отношений, ограничившись на практике и в намерениях частными реформами. Несмотря на размытость границ, три названные группы сил не утратили до конца собственных родовых особенностей, сохраняя их в форме доминирующих тенденций и склонностей, а в иных странах являясь и в своем первозданном обличии.

Важная деталь: перу автора четвертого Евангелия, Иоанна, принадлежит также, согласно церковной традиции, завершающая книга Нового Завета – Откровение , или Апокалипсис , – формулирующая учение о конце света.

«Да здравствует золотой век!» – такой плакат несли демонстранты в Петрограде 7 ноября 1918 г.

Этот «миллион», кажется, и должен был насторожить – именно своей непомерностью. Но нет, в ноябре 1937 г. в Большом театре на собрании избирателей Сталинского округа Москвы И. В. Сталин под несмолкающий гром оваций подтвердил: «Никогда в мире еще не бывало таких действительно свободных демократических выборов, никогда. История не знает такого примера».

В. М. Молотов на торжественном заседании в честь двадцатилетия Октября в Большом театре констатировал: «В нашей стране создалось невиданное раньше моральное и политическое единство народа. Моральное и политическое единство социалистического общества». С тех пор рост консолидации и единства фиксировали многие.

Театр . 1988. № 8. С. 128.

Подобный взгляд не нов для России. Еще Белинский в одном из своих писем утверждал: «Люди так глупы, что их насильно надо вести к счастью. Да и что кровь тысяч в сравнении с унижением и страданием миллионов?»

Ленин В. И, Полн. собр. соч. Т. 11. С. 222.

Характерно, что дизъюнктивное отношение «или – или» свойственно также и обостренному морализму, разжигающему непримиримый антагонизм между добром и злом.

Каковы бы ни были нравственные, социальные и просто человеческие оценки ленинской и сталинской эпох, к каждой из них применима эстетическая дефиниция грандиозности, ибо, наряду с ужасом и отвращением, они вполне способны вызывать и восхищение.

А.И. Степанов

( Докл. на конф. "Историческая память и социальная стратификация. Социокультурный аспект", СПб, 16 мая 2005, организаторы: Международная ассоциация исторической психологии – отделение С.-Петерб. Асcоциации философов Российского философского общества; кафедра философии культуры и культурологии филос. ф-та СПбГУ; кафедра истории С.-Петерб. гос. политехн. ун-та; изд-во "Нестор".

Публ.:Степанов А.И. Социальная стратификация и массовое сознание // Историческая память и социальная стратификация. Социокультурный аспект: Материалы XVII Междунар. научн. конф., Санкт-Петербург, 16-17 мая 2005 / Под. ред. д-ра ист. наук, проф. С.Н.Полторака. СПб.: Нестор, 2005. Ч.2. С.310-314. )

Социум современного типа делится на крупные группы согласно целому ряду критериев: размеру собственности и дохода, политической ориентации, роду занятий и уровню образованности, этнической и конфессиональной принадлежности, гендерному и возрастному признакам, проживанию в различных географических зонах и др. Социология и политология выясняют границы соответствующих групп, их свойства и динамику. Не отрицая значения подобной объективной стратификации, мы, однако, сосредоточим внимание на достаточно специфичном аспекте: на преломлении реальной социальной картины в массовом сознании, т.е. на наиболее элементарных формах представлений общества о себе самом. Такие представления могут служить предметом разных наук, в частности социальной психологии, но настоящий доклад в большей мере относится к культурологии.

В действительности предмет исследования здесь еще уже: мы рассматриваем массовые представления о социальной структуре не во всем их реальном многообразии и изменчивости, а только господствующие стереотипы , которые, во-первых, просты по строению, во-вторых, относительно устойчивы на определенном хронологическом отрезке. К таковым принадлежит, например, деление социума на три класса: богатый, средний и бедный, – а также деление на основные политические группы (электоральный расклад, зафиксированный актом выборов). Причиной того, что, по крайней мере в первом приближении, за рамки исследования вынесен ряд других факторов – таких как этнический, конфессиональный, географический, гендерный, возрастной, – является то, что в настоящем случае нас интересует связь с социально-политическими доктринами , которые в современных демократиях объявляют о равенстве всех граждан независимо от национальности, религии, пола, места проживания, возраста (начиная с совершеннолетия). Социальные классы, декларируемые ведущими идеологиями в индустриальных странах, после всесторонней эмансипации безотносительны к упомянутым факторам. Поэтому в фокус внимания в данном случае попадает исключительно классовое и политическое (партийно-политическое) деление, причем в генерализированном выражении (например, в США это богатый-средний-бедный классы, во-первых, и электораты республиканской, демократической партий плюс группа «неприсоединившихся», включающая как политически неактивное население, так и сторонников мелких партий, во-вторых). Представленный материал привязан к условиям постсоветской России.