А. Степанов - Число и культура

Вероятно, полезно еще раз коснуться черт семантически четвертых элементов вообще – будь то большевизм в системе типов политических течений, Северная Ирландия в Великобритании, Квебек в НАФТА, Конфедерация народов Кавказа или Чечня в кавказском ансамбле, Таджикистан в постсоветской Центральной Азии, движение "Талибан" в Афганистане и др. Их отмеченный еще Юнгом "девиантный", "вирулентный", нарушающий нормы характер схватывается и текущей математической моделью. Решение М = 4, как мы помним, сопровождается "странным" решением М = – 1, см. (8). В разделе 1.5 будет более обстоятельно затронута семантика варианта М = – 1, здесь же, забегая вперед, достаточно отметить, что ему отвечает, метафорически выражаясь, определенная "негативация", "самоотрицание" системы, так сказать, "воля к самоуничтожению". В чистом виде этот мотив не реализован в кватерниорных политических системах, однако он сопутствует им в качестве более или менее отчетливой коннотации. Решение М = -1 появляется вместе с М = 4, тогда как в случаях М = 3 или М = 5 оно отсутствует. Поэтому трансформация тринитарных систем в тетрарные сопровождается развязыванием упомянутых "негативистских" тенденций, что безошибочно и фиксируется свидетелями и аналитиками. Пришедшее разрушение, "зло" принято адресовать ненормативному четвертому элементу (ведь до его рождения "все было в порядке"), тогда как с точки зрения используемой модели корректнее было бы говорить о неотъемлемых логико-ментальных особенностях новой системы в целом. Со временем острота противопоставления трех традиционных элементов четвертому может сглаживаться, кватерниорность входит в привычку, составляет новую норму, и момент "негативации" уходит на глубину, с которой его проявления превращаются в малозаметные. Сказанное, повторяю, станет понятнее после раздела 1.5, но – "дорога ложка к обеду" – упоминание о неотъемлемом коннотативном значении структур М = 4 позволяет, надеюсь, лучше понять и анализируемые политические кватернионы.

Подводя итог, семантическая структура складывающегося СНГ, или Евразийского блока (дело не в названиях), представляется следующей. Совокупность "Россия, Украина, Беларусь и Казахстан" является его репрезентантом лишь в первом – хотя и важном, работающем – приближении. Более строго ту же структуру, на наш взгляд, удастся передать, если Россия, Украина, Беларусь сохранятся в качестве базовой тройки, тогда как место типологически "четвертого" окажется принадлежащим сразу двум составным элементам: постсоветским Центральной Азии и Кавказу. Оба региона (подсистемы, субблока, региональных ансамбля) – пограничные с большим миром ислама и, соответственно, "амфифильны". Они оба – не только географические, этнические, культурные, но и стадиально-модернизационные маргиналы по отношению к государствам славянским. Согласно мир-системным членениям, если славяне принадлежат зоне мировой экономической полупериферии, то Центральная Азия и Кавказ – периферии, т.е. вторые отделены от первых важной глобальной границей. Четвертых элементов здесь два – по той же, к сожалению, не объясненной в настоящем разделе, причине, по которой в ООН, наряду с СССР, пребывали УССР и БССР (т.е. с позиций международного права над соответствующими территориями по существу был признан двойной суверенитет: общесоветский и национально-республиканский) или по которой в управлении делами Северной Ирландии, легитимной части Соединенного королевства, стала принимать участие и Ирландия. Как и прежде, воспользуемся графическим изображением:

Каждый из четвертых элементов, в свою очередь, располагает собственным кватерниорным строением (см. выше), им отличаются даже отдельные государства(13) . Здесь все пригнано друг к другу как в прецизионном механизме. Молдове по-прежнему, как и при СССР, отводится роль "остальных", она привязана к блоку фактором Приднестровья (к вопросу об этой стране нам, впрочем, предстоит возвратиться при изучении структуры ЕС). Что касается Балтии – Латвии, Литвы и Эстонии, – эти государства не только не являются членами СНГ, но и выбрали совсем иной вектор движения – по направлению к ЕС и НАТО. И действительно, трансформация СССР в СНГ не оставляет бывшей советской Прибалтике другого логического места, кроме "остальных". В коллективно-психологическом плане принятие подобного варианта по сути означало бы понижение реального (пусть и не продекларированного) статуса, политико-аксиологическую маргинализацию (напомним, в СССР тройке прибалтийских республик принадлежала равноценная семантическая позиция как и у огромной по размерам совокупности славянских государств или как у всей Средней Азии). Напротив, Балтия, в чем вскоре предстоит убедиться, исключительно точно укладывается в паттерн новой Европы: невостребованный (или полувостребованный) элемент в одном блоке, она необходима в другом.