Андрей Андреев - Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы

Если директор в университете Галле по рангу стоял ниже проректора, то пост канцлера университета, напротив, был рангом выше. В средневековой традиции канцлер представлял в университете власть папы (или императора): им был, например, местный епископ, который имел символические полномочия утверждать своей печатью диплом на ученую степень. В указе же о назначении канцлера, подписанном курфюрстом 9 сентября 1692 г. (т. е. еще до официального открытия университета), функции этой должности определялись по-новому: в задачу канцлера входило вкупе с директором «осуществлять надзор за учащими и учащимися», для чего еженедельно совещаться с профессорами о состоянии университета, ходе лекций, учебе студентов и т. д., и в целом оказывать профессорам поддержку полезными «советами и делами» (mit gutem Rat und Tat) и помогать «привести университет к доброму порядку и цветущему состоянию», для чего сообщать обо всех университетских нуждах кураторам, а при необходимости – делать представления самому курфюрсту. [424]

Должность канцлера оплачивалась из казны, его жалование составляло круглую сумму в 1000 талеров в год (тогда как средняя зарплата профессора была в два раза ниже). По сути, канцлер являлся сторонним по отношению к университету чиновником, которому был поручен ближайший контроль над университетом (правда, в виде исключения в 1740—50-е гг. обязанности канцлера исполнял X. Вольф после своего возвращения в Галле, что лишь подчеркивало его особый почет и уважение в университете). Появление этой должности демонстрировало новое положение университета, встраиваемого в бюрократический механизм абсолютистского государства.

Завершением такой новой системы являлось назначение двух кураторов университета (точнее, Oberkuratoren – «обер-кураторов»). Ими являлись сановники прусского двора, в ранге действительных тайных советников, которые находились в Берлине и здесь согласовывали решения по всем вопросам, касающимся штата университета, общих административных распоряжений, денежных ассигнований, разрешений университетских конфликтов и т. д. [425]Насколько известно, первое появление при княжеском дворе особых кураторов, уполномоченных решать вопросы относительно конкретного университета, произошло именно в герцогстве Бранденбург (в 1692 г., одновременно с Галле, кураторов получил также университет во Франкфурте на Одере, для Дуйсбурга же они существовали еще раньше), и уже отсюда эта практика распространилась во многих других немецких княжествах XVIII в.

Итак, открытие университета Галле – первого немецкого университета эпохи Просвещения – имело важное значение в различных аспектах университетской истории. Впервые система преподавания была обновлена настолько, чтобы вернуть интерес студентов к науке, и к тому же привлечь выходцев из дворянского сословия. Был найден новый облик университетского ученого, сближавший его с представителями дворянской культуры, переносивший в университеты сам язык эпохи Просвещения (наибольший вклад в это внесли X. Томазиус и X. Вольф). Торжество рациональной философии значительно повлияло на развитие научной мысли XVIII в., и, например, учебники Вольфа в течение целого столетия служили образцовыми для преподавания во многих университетах, в том числе и в России.

В то же время именно в Галле впервые начали институционально оформляться новые взаимоотношения между университетом и государством, когда университет, оставаясь еще по форме автономной корпорацией со средневековыми, подчас давно устарелыми привилегиями, подпадал под сферу государственного контроля и, потенциально, государственного управления. Другими словами, в Галле был сделан большой шаг вперед, в сторону превращения университета в государственное учреждение, каким он станет в «классическую» эпоху. Ясно, что эта новая система взаимоотношений имела большое значение и была непосредственно воспринята в России, где обустройство университетов с начала и до конца падало на плечи государства.

Правда, через несколько десятилетий после своего основания, с уходом первого поколения профессоров, Галле перестал соответствовать тем высоким требованиям, которые утвердились на начальном этапе его развития. Изгнание Христиана Вольфа из Галле служило ясным симптомом этого кризиса. Его причины, возможно, лежали в том, что на смену курфюрсту Фридриху III, покровителю наук и основателю Берлинской академии наук, пришли правители, двор которых имел совсем другую атмосферу – Фридрих Вильгельм I, «солдатский король» (именно он распорядился о высылке Вольфа, чьим учением о всеобщем предопределении, как объяснили королю, можно оправдать дезертиров, бегущих с поля боя, поскольку «им это предопределено свыше»), и даже Фридрих II, чья слава мецената и любителя искусств не скрывала того факта, что большую часть средств из казны король тратил на ведение войн. Возможно, впрочем, в упадке университета Галле в середине XVIII в. виновата не только «милитаризация» прусской политики, но и какие-то иные причины, еще не достаточно изученные историками.