Андрей Андреев - Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы

Но, едва начавшись, «доклассическая» университетская эпоха в России натолкнулась на свое отрицание. Его нес господствовавший в царствование Петра I принцип утилитаризма, утверждавший замену общего образования специальным, ориентированным на будущую профессию. Этот принцип был связан с образовательными идеями европейского Просвещения, и поэтому, например, Г. В. Лейбниц, выдающийся ученый-просветитель, которому иногда приписывали заслугу «изобретения» российских университетов, на деле принадлежал к критикам этих учебных заведений как «пережитков» средневековья, противопоставлял им в качестве рассадников научной деятельности ученые общества – Академии наук, а его предложения по системе образования в России имели сугубо практическое направление, не связанное с каким-либо серьезным переносом европейских университетских образцов. Проявлением подобного духа утилитаризма стал и т. н. «Академический университет», фигурировавший в петровском проекте Петербургской Академии наук. Не получив никаких привилегий, ни корпоративного устройства, он не мог сопоставляться с упомянутыми образцами (а следовательно, претендовать на название «университета») и по сути представлял собой учебную часть внутри Академии наук, выполнявшую, и то не регулярно, вполне утилитарную задачу подготовки будущих академиков. В целом же, первая половина XVIII в. не благоприятствовала развитию университетов в России: так, к концу этого периода Киевская и Московская академии, перешедшие согласно Духовному регламенту в ведение Синода, также под влиянием утилитаризма переориентировались на профессиональную подготовку духовенства, утратив прежний смысл и значение.

Дальнейшее становление университетов в России во второй половине XVIII в. испытало на себе прямое воздействие идей и практик европейского университетского образования, перенос которых происходил прежде всего из территориально близкой и родственной в научном плане Германии. Однако при этом само пространство немецких университетов в XVIII в. не было однородным, поскольку именно в этот период в недрах «доклассической» эпохи начали вызревать черты, предварявшие ее переход в новую «классическую» стадию. Среди немецких университетов присутствовали, тем самым, как традиционные средневековые привилегированные корпорации, управлявшиеся автономно и испытывавшие в XVIII в. кризис в связи с падением их престижа в глазах общества и государства, так и «модернизированные» университеты (Галле, Гёттинген). Объем привилегий последних был сокращен, зато в их управлении и финансировании значительную роль играло государство, занимаясь подбором кадров и созданием инфраструктуры, чтобы повысить уровень научной и учебной деятельности в университете. Благодаря этому там утверждалась этика чистой науки, культивировался «благородный» образ жизни (в противовес буршескому разгулу автономных корпораций), что привлекало в ряды студентов множество представителей высших слоев общества.

Эти различные типы университетов оказали свое влияние на разных стадиях университетских реформ в России. Так, в проектах учреждения университета в Петербурге в середине XVIII в. на базе не имевшего полноценного статуса «Академического университета» участвовали члены Академии наук, большинство из которых или прибыли в Россию из старых «доклассических» немецких университетов, или учились там, а потому желали появления здесь университета, основанного на полных началах автономии, с развернутыми правами и привилегиями, чересчур широкий набор которых, непривычный для России, стал одной из причин неудачи этих проектов. Стремление к созданию автономной корпорации отразилось и в проекте основанного в 1755 г. Московского университета, но принимавший активное участие в его составлении И. И. Шувалов сумел ввести туда многие элементы «модернизированного» университета, ограничивавшие автономию (на которой настаивал М. В. Ломоносов). В дальнейшем преобразования Московского университета рассматривались в 1760—80-е гг. именно в свете возможности дарования ему полной автономии или, напротив, усиления в нем государственного контроля.

Такой же была и общая дилемма проектов создания российских университетов, выдвигавшихся в 1760—80-х гг. и составивших предмет нереализованных университетских реформ Екатерины II. Уже сама многочисленность этих проектов показывала, насколько регулярно «университетский вопрос» обсуждался в екатерининское царствование и какое важное место он занимал в преобразовательных планах императрицы. В проектах присутствовал весь спектр немецких образцов – от старых «доклассических» до ведущих «модернизированных» университетов. Кроме того, Екатерина рассматривала и полностью отрицавшие корпоративную природу университета проекты французских просветителей. Особое внимание императрицы вызвал опыт «модернизации» университетов в монархии Габсбургов, которая сочетала научное обновление с жесткой государственной регламентацией преподавания. В итоге Комиссия об учреждении народных училищ в 1787 г. составила университетский план, явившийся высшим достижением среди проектов такого рода и обрисовавший возможность создания «модернизированного» университета в России. Хотя его реализация была отложена, именно этот план был востребован в ходе новой подготовки университетских реформ в начале царствования Александра I, которые непосредственно продолжали екатерининские проекты.