Андрей Андреев - Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы

Согласно данным официальных отчетов, министерство народного просвещения с 1829 по 1847 г. отправило за границу 92 человека, [1262]в судьбе большинства из которых Уваров принимал непосредственное участие. Из них в Берлинском университете за эти годы прошли обучение шестьдесят (!) будущих профессоров российских университетов, что лишний раз подчеркивает уникальное значение Берлина как ведущего проводника идей «классической» эпохи для России в эти годы. [1263]Здесь будущие отечественные профессора впитывали ценности новой университетской модели: так, один из них, словно цитируя слова В. фон Гумбольдта, писал, что преподавание в Берлине «основано на идеях и насквозь проникнуто идеями». [1264]Те, кому довелось слышать лекции этого нового поколения русских ученых вскоре после их возвращения из Германии, вспоминали: «В каком-то поэтическом упоении знанием и мыслью возвращались молодые люди в отечество и сообщали слушателям воодушевлявшие их идеалы, указывая на высшие цели для деятельности». [1265]Эти идеалы и «высшие цели» быстро усваивались и вошли в плоть и кровь российских университетов 1830—40-х гг.

Среди представителей различных дисциплин, учившихся в Берлине, больше было правоведов – 23 человека, которые после возвращения в Россию были распределены Уваровым на полностью реорганизованные Уставом 1835 г. юридические факультеты. В этой связи можно указать на уникальное явление (которое, по-видимому, больше не повторялось в отечественной университетской истории): юридические науки во всех университетах Российской империи в 1830—1840-е гг. преподавались представителями одной и той же научной школы «исторического законоведения», проистекавшей из Берлинского университета. Их общий учитель, профессор Ф. К. фон Савиньи высоко отзывался о способностях и успехах своих русских учеников и даже полагал, что некоторые из них «могли бы занять профессорские места в немецких университетах». [1266]Об этом принципиальном обновлении российской университетской юриспруденции, благодаря обращению к «классическому» университету, Уваров публично сообщал через «Журнал министерства народного просвещения» русскому обществу: «Молодые юристы, довершившие свое ученое образование в университете Берлинском, первом между университетами Германскими (курсив мой – А. А.), и вошедшие в состав юридических факультетов, которые по Уставу университетскому 1835 г. получили новое бытие и новое значение, без сомнения постигнут великую цель, для которой они призваны. От их совокупной, но вместе с тем самостоятельной деятельности, возникнет Наука Законоведения. Она, как нежное растение, взлелеянное благотворными лучами живительной силы государственной, пустит глубокие корни на Русской почве, раскинется пышными ветвями и принесет со временем цветы и плоды, которые сделают честь уму Русского народа» [1267].

Помимо правоведов, в Берлине 1830—40-х гг. также обучались десять будущих профессоров медицины и почти три десятка представителей философского факультета: историки, филологи-классики, экономисты, химики, физики, математики, зоологи, ботаники, геологи, агрономы. В их числе были такие будущие звезды отечественного высшего образования, как Т. Н. Грановский, Н. И. Пирогов, Ф. И. Иноземцев, M. М. Лунин, Ф. Б. Мильгаузен, А. А. Воскресенский, И. В. Вернадский, П. М. Леонтьев и др. В ноябре 1834 г. группу из пятнадцати стипендиатов Профессорского института, находившихся в Берлинском университете, посетил император Николай I, пожелавший им, «чтобы, употребив в пользу пребывание свое в чужих краях, они сделались достойными имени Русского и того назначения, к коему избраны Отечеством». [1268]В том же году им было посвящено особое место в отчете министерства народного просвещения, где чувствовалась заметная гордость Уварова за то, что отечественные профессора готовятся к своей деятельности под руководством лучших представителей немецкой университетской науки. [1269]Действительно, в Берлине физики П. И. Котельников и В. И. Лапшин учились у П. Г. Л. Дирихле и П. Эрмана, историки М. С. Куторга и M. М. Лунин – у Л. фон Ранке, экономисты В. С. Порошин и А. И. Чивилев – у К. Риттера, филологи Д. Л. Крюков и В. С. Печерин – у А. Бёка, студенты-медики – у К. В. Гуфеланда и И. Мюллера и т. д.

После возвращения молодых ученых в Россию их распределению по кафедрам Уваров придал публичный, открытый характер. Так, воспитанники Профессорского института вернулись в июле 1835 г., как раз в период введения в действие нового университетского Устава. Чтобы оценить уровень достигнутой ими подготовки, при министерстве был создан особый Комитет по вопросам, связанным с распределением, и назначены пробные лекции, которые проходили с середины июля до начала сентября в малом зале Петербургской Академии наук. [1270]Объявление этих лекций, с одной стороны, очень напоминало процесс принятия новых преподавателей (Habilitation) в Берлинском университете, с той только разницей, что оценивали и обсуждали их профессора не одного, а нескольких университетов, а также ученые из Академии наук, назначенные в комитет Уваровым. С другой стороны, у этих публичных лекций, несомненно, была и иная функция: министр воспользовался ими, чтобы еще раз привлечь общественное внимание к результатам своей политики, возрастающему уровню российской науки. О широком общественном звучании, которое придавали этим лекциям, свидетельствовало и помещение подробного отчета о них в «Журнале министерства народного просвещения», а также полная публикация там текстов нескольких лекций. [1271]