Андрей Андреев - Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы

Тем самым, в истории России вновь, как и на рубеже XVII–XVIII вв., только в гораздо более торжественной и широкой форме, появилось понятие даруемой верховной властью Утвердительной грамоты университета, необходимой для законодательного закрепления его привилегий и выступавшей обязательным условием основания университета в средневековье и раннее Новое время. В 1803–1804 гг. свои Утвердительные грамоты получили, а потом бережно хранили университеты в Харькове и Казани, Виленский университет (преобразованный из Главной высшей школы), а также и уже полвека существовавший, но не имевший такой грамоты Московский университет. В рамках истории европейских университетов это были, видимо, самые поздние из Утвердительных грамот, [923]которые в XIX в. отошли в прошлое вместе с другими атрибутами средневековья.

«Акт постановления для Императорского университета в Дерпте» от 12 декабря 1802 г., действительно, содержал ряд норм, которые впервые появились в российском законодательстве об университетах и вошли затем в последующие документы министерства народного просвещения. [924]Его особенностью по сравнению со «статутами» 1799 г. являлось, с одной стороны, перераспределение власти в университете от кураторов к университетскому Совету, а с другой стороны, появление новой, «высшей» контрольной власти над университетом в лице того из представителей министерства народного просвещения, который согласно указу от 8 сентября 1802 г. был назначен как член Комиссии об училищах иметь «особое попечение о сем университете» (п. 3). Это должностное лицо затем в документе для краткости начинает именоваться «членом-попечителем» (п. 9). Именно в таком канцелярском сокращении и обнаруживается происхождение названия должности «попечителя», введенной Предварительными правилами 1803 г. и сохранявшейся в российских университетах до 1917 г. Теперь понятно, почему понадобилось изобретать другое название, хотя еще в XVIII в. Московский университет имел своих кураторов: ведь в «Акте постановления» о Дерптском университете фигурировали и кураторы, и «член-попечитель», причем природа их власти противопоставлялась друг другу – кураторы избирались местным дворянством Эстляндской, Лифляндской, и Курляндской губерний (впрочем, уже в 1803 г. их должности упразднили), а попечитель представлял центральную власть, т. е. министерство народного просвещения. [925]

Наиболее важными статьями «Акта», вводившими принципы автономии, были п. 3, касавшийся права университета самому, «обще с кураторами» управлять своими доходами, представляя ежегодный отчет в министерство через «члена-попечителя»; п. 6, даровавший автономный университетский суд («внутреннюю расправу») для всех преподающих, учащихся или служащих в университете и членов их семей по всем их касающимся гражданским делам и «долговым претензиям» (уголовные же дела университет после предварительного разбирательства должен был препровождать туда, «куда следует преступник», но с письменным мнением университета по данному делу); наконец, п. 9, согласно которому все должности в университете избирались Советом университета, после чего ректор поступал на высочайшую конфирмацию, а профессора, учителя и прочие чиновники через «члена-попечителя» – на утверждение министра народного просвещения. В Акте также было прописано право собственной университетской цензуры, освобождение университетских домов от постоя, льготы для иностранных профессоров при пересечении границы Российской империи, пенсии вдовам и сиротам профессоров. В п. 13 впервые законодательно закреплялась льгота, которая войдет во все последующие Утвердительные грамоты российских университетов как звание «заслуженного профессора» – через 25 лет университетской службы полный оклад профессора обращался ему в пожизненную пенсию, «которой он может пользоваться, где сам за благо изберет». Жалование же профессорам согласно п. 12 устанавливалось в 2000 руб., что в более чем в два раза превышало жалование профессоров Московского университета рубежа XVIII–XIX вв. Не менее важным оказался и п. 15 – им была наконец законодательно реализована идея Плана 1787 г., поддержанная Комитетом 18 марта 1802 г., о соответствии ученых степеней и должностей классным чинам. Поскольку Дерптский университет, следуя немецкой традиции, зафиксированной и в статутах 1799 г., выдавал две степени – доктора и магистра, то им присваивались соответственно 8 и 9 классы, профессорам (что уже фигурировало в законодательстве XVIII в.) – 7 класс, ректору в период пребывания в должности – 5 класс. Студенты, «отличившиеся по одобрению факультета успехами в науках», числились в 14 классе и с ним поступали на гражданскую службу. В «Акте» также была прописана норма, впервые прозвучавшая в указе Александра I от 5 января 1802 г. о том, что пребывание в Дерптском университете в течение трех лет является обязательным условием для поступления на службу в прибалтийских губерниях на должность, «требующую юридических познаний». Тем самым, правительство заботилось о повышении престижа университетского аттестата и желало воспитывать образованных чиновников даже принудительными мерами. Аналогичная норма была включена и в Предварительные правила 1803 г. и в конечном счете в 1809 г. привела к появлению знаменитого указа «об экзаменах на чин», подготовленного M. М. Сперанским.