Андрей Андреев - Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы

Третьим источником для основания Московского университета, безусловно, послужили современные ему немецкие университеты, большинство из которых еще в полной мере сохраняли черты «доклассической» эпохи. При этом главным российским носителем представлений об университете как о привилегированной корпорации являлся М. В. Ломоносов, учившийся в 1730-х гг. в Марбурге и имевший возможность хорошо узнать университетские традиции Центральной Европы. Именно их Ломоносов пытался перенести в Россию, добиваясь принятия привилегий Петербургского университета (см. выше), непосредственно повлияли они и на проект Московского университета. Но не следует также забывать и о других носителях этих представлений – собственно немецких профессорах, приглашенных для преподавания в Москву и сыгравших немалую роль в организации университета на его начальном этапе.

И, наконец, лишь в-четвертых, можно говорить о прямом влиянии на Московский университет образцов немецких «модернизированных» университетов – Галле и Гёттингена. Степень этого влияния оценить трудно. Так, до сих пор не обнаружен ни один источник, свидетельствующий о знакомстве авторов проекта об учреждении Московского университета с документами об организации открытого 18 годами ранее Гёттингенского университета. К тому же, как уже отмечалось, существенные элементы в немецких Reformuniversitäten фиксировались не столько на уровне нормативных актов, сколько на уровне практики, которая по-новому выстраивала отношения между университетом и государством. Поэтому скорее следует иметь в виду воздействие общих принципов, вытекавших из политики просвещенного абсолютизма, и, как следствие, функциональные совпадения. Самое важное из них состояло в том, что и у Московского университета, как и у Гёттингенского, был свой подлинный основатель – близкий к трону просвещенный вельможа, занявший место первого куратора и в этой должности взявший на себя основное бремя по организации университета.

Речь идет о камергере Иване Ивановиче Шувалове (1727–1797), фаворите императрицы Елизаветы Петровны (с 1749 г. и до ее кончины в 1761 г). Именно он представил в Сенат «покорное доношение» о необходимости открыть в Москве университет и две гимназии с приложенным к нему проектом, который рассматривался и был одобрен 19 июля 1754 г. [599]Этому предшествовало полуторагодовое пребывание Шувалова вместе с двором императрицы в Москве, с конца 1752 г. до середины мая 1754 г. Очевидно, что там и было принято принципиальное решение об основании нового университета, тогда же, по всей видимости, согласованное Шуваловым с Елизаветой Петровной.

Впрочем, общеизвестны слова М. В. Ломоносова о том, что это он сам «подал первую причину» к учреждению Московского университета [600]. Активное общение Ломоносова с Шуваловым началось в Петербурге в 1750– 52 гг., и, следовательно, уже тогда они могли обсуждать вопрос об университете. Заметим, что именно в это время обозначилась неудача в попытке открыть полноценный университет при Академии наук, после того как в 1749 г. первый проект его Регламента, составленный академиками, после негативных отзывов И. Д. Шумахера и Г. Н. Теплова был отвергнут президентом Академии наук К. Г. Разумовским как несоответствующий текущему состоянию «учащих и учащихся» [601].

Появление университетской темы в разговорах Шувалова и Ломоносова, несомненно, было связано с этой неудачей. Действительно, в доношении в Сенат Шувалов писал о недостаточности Академии наук «для учения высшим наукам желающим дворянам… и для генерального учения разночинцам». [602]Но между взглядами Шувалова и Ломоносова с самого начала существовало немаловажное различие. Ломоносов, который включился тогда в активную борьбу за создание российского университета, «правильного» с точки зрения немецких традиций и необходимого для развития отечественной науки, увидел в «фаворе» питавшего к нему искреннее расположение Шувалова средство к реализации своих планов. Однако Шувалову в идее университета была дорога прежде всего возможность через это учебное учреждение повысить образовательный уровень дворянства, воспитать новый слой просвещенных государственных людей. [603]Таким образом, если Ломоносов в своих проектах выступал как проводник корпоративного университетского начала, представление о котором сформировалось у него в Германии, то Шувалову были более близки утилитарные взгляды на высшее образование с точки зрения его «модернизации», приспособления к нуждам государства.