Игорь Абакумов - Дойти до неба

- Да кабы не расстрел на месте с конфискацией.

Друзья переглянулись.

- Не будем сдаваться?

- Фиг им.

Внутри аппарата что-то заурчало, и перегородка, отделявшая кабину от коридора, плавно уехала в сторону. Димон глянул в тоннель и заметил медленно открывающийся наружный люк. Мегафонный голос смолк на полуслове.

- Ага, сеанс окончен, всех просят на выход. Ну, что, замедляемся?

Вспышка. Стекло.

Слава прополз немного по коридорчику и прямо в проеме люка построил вихрь портала. Димка показал другу язык и сиганул туда первым.

- Ах, мать!

Слава не успел сделать даже полшага, когда Димон с криками вернулся назад.

- Погодь, - Базов приподнял ладони в останавливающем жесте. - Там, на этом месте, самолет рулит.

Он выдержал многозначительную паузу и улыбнулся.

- Гражданский! Летайте самолетами Аэрофлота!

Димка сунул голову в портал и вернулся через несколько секунд.

- Порядок, первый пошел, - и вторично исчез в вихре.

Несмотря на приличную высоту от проема люка до бетонки, приземление произошло успешно. Слава обнаружил блаженно улыбающегося Димона, который провожал глазами заруливающий к зданию аэровокзала Ил-62.

- Лепота, - Базов развел руки в стороны и глубоко втянул носом воздух. - Ну, что, проскочим в замедлении? Или наведем шухера на местных ментов, прогулявшись по полю открыто?

Ответа не последовало, и Димка тревожно оглянулся на товарища. Слава так и сидел на корточках, задумчиво глядя куда-то в траву.

- Крот, ты чего?

Вячеслав медленно перевел взгляд на Димона и чуть нахмурил брови.

- Ты ничего не заметил?

- Где? - Базов оглянулся.

- В портале…

- А чего там может быть? - Димка снова посмотрел на Славу.

- Может, и показалось. Но как-то уж больно отчетливо… - Кротков чуть помолчал. - При самом выходе из вихря я краем глаза заметил надпись.

- Какую еще надпись? На чем? - Баз удивленно приподнял брови.

- Да ни на чем, в воздухе. Мелькнула и пропала.

- Слышь, Крот, давай не томи. Что ты там вычитал-то?

- Там было написано "мап восемнадцать-тридцать шесть"…

10.57 . Среда 11 мая 1988 г., г. Ленинград, наб. р. Пряжки, Психиатрическая больница N2, map #1836.

Первая палата оказалась довольно обширным залом, мрачным, несмотря на попытки выкрасить стены в светлые тона. Давления прибавлял низкий сводчатый потолок, навевающий сравнения с каким-то казематом. И у палаты отсутствовала дверь. Вместо нее в проеме на стуле восседала массивная санитарка, наблюдающая из-под сдвинутых бровей за присутствующими в палате пациентками.

Постоялиц палаты, кроме Ирины, было еще четыре. Одна из них просто спала на спине, разметавшись по кровати и свесив одну ногу. Две другие тоже спали, но сон их со стороны не выглядел ни спокойным, ни безмятежным. Они были туго спеленаты по рукам и ногам простынями, и их смотрящие в потолок закрытые глаза поднимали в сознании мелкую рябь отвратительного потного ужаса.

Четвертая тоже обездвижена простынями, только, в отличие от остальных, она не спала. Ее колючие черные глаза буравили переносицу Ирины из-под густых бровей. Из глаз невидимо выливалось что-то липкое и горячее, готовое вот-вот взорваться…

- А почему ее не завернули?! - громко выкрикнула бодрствующая, все так же не отводя глаз от Ирины. - Почему ее не завернули?!! Почему ее?…

Санитарка отклонилась на задних ножках стула и, повернув голову направо-налево, обозрела коридор. Не заметив нежелательного присутствия, она резко подскочила и в два прыжка, неожиданные для ее комплекции, оказалась возле кровати орущей пациентки.

- Ты что, Федорова, опять полотенцем по жопе захотела? - прошипела санитарка. - Или в инсулиновую?

Смена поведения Федоровой была подобна выключению радиоприемника. Она вжала голову в подушку и молча заискивающе смотрела снизу-вверх на нависшую над ней санитарку.

- Валя, ну что ты? Я ж ничего, я ж только спросила…

- То-то же… - пробурчала санитарка Валя, медленно возвращаясь на свой пост.

Ира молча наблюдала за сценой, вжавшись в угол отведенной ей кровати.

- А в инсулиновую она не может, - громко прошептала Федорова, вновь обратив колючий взгляд к Ирине. - В инсулиновую только доктор может. Антон Петрович. А она не может. А полотенцем может. Тоже больно. Но это, если только Антон Петрович не узнает. А если узнает…

- Федорова, - угрожающе протянула со своего места санитарка.

- Все равно, ее не уволят, - скосив глаза, чуть тише прошептала пациентка. - Кто ж к нам сюда пойдет?…