Давнее мнение, будто всех людей можно аккуратненько расположить на едином континууме от “самых рисковых” до “избегающих риска”, хорошо соответствует ожиданию, что “вкус к состязанию и риску – это возникший в процессе эволюции аспект мужской психологии и результат полового отбора” 10. Мужчины исходя из этого взгляда в основном скопились на стороне рисковых, а женщины – на стороне осторожных.
Однако на протяжении десятилетий появлялись факты, указывающие, что склонность к риску не одномерная личностная черта: напротив, существуют “покупающие страховку игроки” и “застенчивые парашютисты”, как выразилась группа исследователей 11. В одном исследовании, например, рассматривались предпочтения рискованных выборов более чем 500 коммерческих руководителей: деловые и личные инвестиции, дилеммы о сложных финансовых выборах, объем их личных средств, вложенных в рискованные предприятия, а также нефинансовые риски. Очевидно, будь склонность к риску стабильной личностной чертой, человек, обычно принимающий рискованные решения в одной сфере, отличался бы склонностью к риску и в других областях. Но это было не так. Рискованность личной финансовой стратегии руководителя, например, ничего не говорила о том, как он поведет себя в контексте деловых инвестиций 12.
Чтобы изучить этот удивительный вопрос более пристально, исследователь из Колумбийского университета Элке Вебер и ее коллеги опросили несколько сотен американских студентов, насколько склонны те рисковать в шести разных сферах: азартных играх, финансах, здоровье, отдыхе, общении и этике. Склонность к риску не была однозначна: человек, который с радостью просаживал недельный заработок на скачках, не был более склонен прыгнуть с моста на тарзанке, вкладывать в спекулятивные акции, просить начальника о повышении, заниматься сексом без презерватива или воровать кабельные каналы, чем человек, который скорее спустит долларовые купюры в туалет, чем поставит их на лошадь 13. Ученые пришли к тому же выводу несколько лет спустя в исследовании, в котором набирали участников на основе их склонности к определенному типу риска: парашютистов, курильщиков, азартных игроков, членов биржевых клубов. И вновь склонность к риску в одной сфере не распространялась на другие области. Так, игроки, скажем, являлись наиболее рисковыми личностями, когда дело касалось ставок. Но они рисковали не более, чем другие группы, включая группу не склонных рисковать здоровьем апологетов фитнеса, когда дело касалось отдыха или инвестиций 14.
Чтобы увидеть проблему, которая вытекает из результатов этих исследований для идеи о склонности к риску как неотъемлемой мужской черте, задайте себе вопрос, кто “настоящие” мужчины с сформированной процессе эволюции мужской психологией: парашютисты или трейдеры? Ожидание, что Тестостерон
Рекс создаст разносторонне рискового парня, подразумевается в замечании Хоффмана и Йоели о том, что мужчины “более склонны [чем женщины] погибнуть в автоаварии, ускоряясь на «феррари», который они купили, заработав на фондовой бирже”. Но, как мы только что убедились, беспечный водитель “феррари” может предпочитать безопасные облигации рискованным акциям (этот гипотетический придурок, возможно, унаследовал свое богатство). Чистейший, незамутненный смельчак, без сомнения, существует, но такие люди – статистические исключения из общего правила: люди поразительно уникальны и многогранны, когда дело касается риска.
Итак, благодаря чему человек склонен рисковать в одной области, а не в другой? Оказывается, рисковые люди менее негативно воспринимают риски и более позитивно – выгоды, как обнаружили Вебер и коллеги 15. Исследование парашютистов, игроков, курильщиков и биржевых трейдеров приводит к такому же заключению. Рисковые люди не любили риск сам по себе, точно так же, как не любили его избегающие рисков апологеты фитнеса. Скорее они видят больше выгод в конкретной сфере рисков, и это объясняет, почему они действуют, пока другие отсиживаются в тиши и покое. Похожим образом, в пику здравому смыслу, предприниматели не отличаются более рискованным отношением, чем другие – к возможности потерять крупные суммы денег: скорее у них выше уверенность, что они их не потеряют 16.
Вообще, люди в целом скорее избегают рисков 17. В это, может быть, трудно поверить. Однако автор “Рискуя” (Chancing It) Ральф Кейз пришел к тому же выводу, основываясь на подробных интервью о риске с людьми, многое испытавшими в жизни. В числе его собеседников был канатоходец Филипп Пети, знаменитый своим умопомрачительным проходом по канату, протянутому на высоте 400 метров между башнями-близнецами Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Однако Пети с жаром убеждал Кейза, что он “абсолютная противоположность сорвиголовы”, решительно утверждал, что “ни при каких обстоятельствах он не назвал бы себя рисковым человеком” 18. Я вспомнила эти слова на экстравагантном шоу фокусников, которое смотрела недавно с детьми. В мелодраматической финальной сцене иллюзиониста заковали в наручники, подвесили вниз головой и заперли в тесном стеклянном аквариуме с холодной водой, вооружив только маленькой булавкой, с помощью которой он вырвался на свободу. Пока мы благодушно наблюдали за происходящим с удобных кресел, конферансье живописал нам крайнюю опасность ситуации. Но, очевидно, все взрослые в театре закрыли бы детям глаза ладонями, если бы существовала хоть малейшая вероятность, что представление закончится утоплением на сцене. Приведу чуть менее яркий пример правила, что риск – в глазах смотрящего: мы с отцом и сестрой исправно пугаем гостей, приходящих к нам на ужин, нашим легкомысленным отношением к здоровью и безопасности хранения и приготовления пищи. Вопросы вроде “Где у вас доска для мяса?” от желающих помочь гостей неизменно встречают пустые, непонимающие взгляды. Но никто из нас, Файнов, не думает, будто мы играем с огнем, когда режем овощи на доске, измазанной сырой курятиной. Мы просто глубоко убеждены (и пока вполне оправданно), что кишащие на ней микробы не чета отъявленно крепкой конституции Файнов.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу