Роберт Аллен - От фермы к фабрике

Источники : Грегори (1982, 73). У Грегори категория промышленного производства подразделялась на два сектора: тяжелую и легкую промышленность, пропорционально уровню занятости (Фалкус. 1968, 58). К сектору тяжелой промышленности он относил горнодобывающую промышленность (включая разработку месторождений открытым методом), металлургию и машиностроение, лесную промышленность, химическую отрасль, локомотивостроение. Показатели темпов роста тяжелой и легкой промышленности взяты из работы Кафенгауза (1994, 292, столб. 15; 297, столб. 20). Анализ Кафенгауза (1994, 151, 165) строится на основе аналогичной разбивки по секторам тяжелой и легкой промышленности исходя из уровня занятости применительно к общим показателям, которые рассматривал Фалкус.

Однако, оперируя теми же фактами, Грегори приходит к выводам, противоречащим пессимистической оценке аграрного сектора, характерной для Гершенкрона. Аргументация Грегори вполне состоятельна, но ее значение простирается далеко за пределы тех рамок, которые он определял для своего анализа, поскольку ставит под сомнение свое же собственное заключение, согласно которому Россия встала на путь модернизационного развития. Эта торжественная фраза обозначала, что Россия находится в двух шагах от двери в новую эру — эру масштабного массового потребления. Тем не менее реальные достижения российской экономики никогда столь блестящих перспектив не сулили. Более точным будет скорее вывод о том, что в этот период произошел единовременный стремительный рост ресурсной отрасли, создавший впечатление некоего подобия индустриализации, двигателем которой стали элементы протекционизма, характерные для таможенной политики государства.

Источники : см. табл. 2.1.

Попытки исследования феномена роста экономики имперского периода всегда приводят к возникновению ключевого вопроса: как экономическое развитие страны в целом было связано с ростом аграрного сектора? Это объяснялось тремя ключевыми факторами, характерными для экономической ситуации XIX в.: интеграционными процессами в мировой экономике, масштабным развитием железнодорожного сообщения в России (что само по себе являлось отголоском мировых интеграционных тенденций) и повышением производительности сельскохозяйственной отрасли (что, вероятно, можно объяснить успехами интеграции рынка).

В конце XIX в. мировая экономика достигла весьма высокой степени интеграции. На смену парусному судоходству пришли паровые двигатели, и стоимость морских торговых перевозок резко упала. Соответственно, стал сокращаться разрыв между стоимостью зерна в центрах экспорта (Буэнос-Айрес, Чикаго и Одесса) и европейских городах, через которые осуществлялся импорт в страны Европы (например, Ливерпуль). В Европе началось снижение цен, а на периферии, напротив, после 1896 г. наметился их рост. В то же время развитие железнодорожных перевозок способствовало снижению издержек на транспортировку зерна от места производства до побережья. Итогом этих процессов стало дальнейшее повышение стоимости зерна внутри российского рынка, что послужило основой для усиления зависимости российского фермерского хозяйства от международных рынков сбыта (Метцер. 1974). Влияние мировых интеграционных процессов на российскую экономику подтверждают наблюдения одного из чиновников Министерства финансов Российской империи, который отмечает, как ему в 1903 г. «на рынке города Николаева довелось быть свидетелем ситуаций, ранее совершенно немыслимых. Крестьяне, привозившие свое зерно на рынок, в первую очередь интересовались, что говорилось в последних телеграммах об изменении цен на зерно в Америке. Что не менее поразительно: они умели переводить стоимость из центов за бушель в копейки за пуд…» (цит.: Метцер. 1974, 549).

Источник : см. примеч. 10.