Николай Непомнящий - XX век - Хроника необъяснимого. Событие за событием

ВМС попросту использовали тот людской материал, какой оказался под рукой, слабо учитывая — если вообще учитывая — характеры и индивидуальности этого материала.

При осторожности, большой осторожности при выборе корабля, офицеров и команды, при тщательном обучении и достаточном внимании к таким украшениям, как кольца или часы, а также личным знакам и поясным пряжкам и особенно подбитым гвоздями ботинкам, я думаю, наверняка можно было бы до некоторой степени успешно развеять исполненное страхом невежество, окружающее этот проект.

Документы кадрового управления ВМС в Норфолке, Вирджиния (для выпускников мореходных школ), покажут, кто был приписан к кораблю „Эндрю Фьюресет“ в конце сентября либо в октябре 1943 года. Я хорошо помню другого наблюдателя, который во время проведения испытаний стоял рядом со мной. Он был из Новой Англии, с темно-русыми вьющимися волосами. Имя его я забыл. Я оставляю Вам решать, заслуживает это большой работы или нет, и пишу в надежде, что это будет сделано.

С глубоким уважением

Карл М. Аллен»

История, безусловно, безумная, фантастическая, но она привлекла Джессупа. Правда, в своей вышедшей в 1964 году книге «Невидимые горизонты» исследователь Винсент Гэддис говорит, что «первой реакцией Джессупа было отмахнуться от этого письма как от розыгрыша какого-то чудака».

И все же, по словам Гэддиса, Джессуп допускал возможность того, «что письмо представляет собой преувеличенный рассказ о реальном событии. В конце концов, во время второй мировой войны проводилось множество секретных экспериментов. А в 1943 году проводились также исследования, которые привели к созданию атомной бомбы. Импульс им дало письмо Эйнштейна президенту Рузвельту, а Единая теория поля знаменитого ученого вполне могла послужить базой для других, менее успешных экспериментов».

Но если письмо в действительности было не более чем выдумкой, то как тогда объяснить обилие содержавшихся в нем подробностей — относительно имен, географических пунктов и событий? Вряд ли хоть один даже одержимый шутник станет прилагать столько усилий, чтобы снабдить свою историю подобными деталями, которые к тому же могут привести к разоблачению его проделки.

Доктор Джессуп был явно озадачен. Он написал «Аллену» ответ, в котором подчеркивал «величайшую важность» того, чтобы тот в подкрепление своих странных утверждений немедленно выслал любой имеющийся в его распоряжении дополнительный материал.

Шли месяцы, а ответа все не было. Дела отвлекли Джессупа. Однако через пять месяцев пришло очередное послание Аллена — столь же загадочное и трудно понимаемое, как и предыдущие. Приводим его с сокращениями, не исключающими общий смысл.

«Карлос М. Альенде

Нью-Кенсингтон, Пенсильвания

Дорогой мистер Джессуп, только что возвратясь из длительных разъездов, обнаружил Вашу открытку. Поскольку Вы хотите, чтобы я ответил Вам „немедленно“, я, основательно подумав, решил сделать это. То, что Вы от меня хотите, равносильно доказательству, которое, однако, возможно лишь в случае, если бы я мог Вам предоставить хотя бы дубликат того оборудования, которое вызвало „этот феномен“. Мистер Джессуп, стоя на такой позиции, я никогда не смог бы никоим образом удовлетворить Ваши желания. По той простой причине, что я этого не сумел бы. Да и Отдел военно-морских исследований (и то время под началом нынешнего шефа ВМС Берка) никогда не допустил бы подобного разглашения. Видите ли, этот эксперимент мог быть осуществлен лишь благодаря любопытству и настойчивости Берка. Он оказался форменным провалом, но позиция шефа в отношении прогрессивных и ультрапрогрессивных исследований как раз и есть „то“ дело, которое помогло ему стать тем, кем он является сегодня. Если бы смрад гнусных результатов тех экспериментов когда-нибудь вырвался наружу, Берка бы распяли на кресте. Как бы то ни было, я заметил, что после того, как поостынут все вспышки, порожденные реакцией на зло, распятые достигают в некотором роде святости. Вы пишете, что это имеет „величайшую важность“. Я противоположного мнения, заявляю это не только искренне, но страстно. Вместе с тем Ваши идеи и Ваше любопытство сродни моим собственным. Я лично мог бы оказать Вам позитивную помощь, но для этого нам потребовались бы гипнотизер, пентотал натрия, магнитофон и отличная машинистка, чтобы получить что-то действительно ценное для Вас.

Как Вы знаете, человек под гипнозом не может лгать, а человек, находящийся под гипнозом и получивший „прививку от вранья“, как это называется в обиходном языке, вообще не способен лгать. К тому же моя память тем самым была бы приведена в готовность вспомнить во всех подробностях те вещи, о которых мое нынешнее сознание не помнит вообще или помнит очень слабо и неуверенно, так что использование гипноза принесло бы значительную пользу. Тем самым я бы обрел способность вспомнить не только полные имена, но и адреса, и телефоны, и, возможно, даже исключительно важные номера тех матросов, с которыми я ходил в плавания или даже вступал в контакт.