Николай Непомнящий - ХХ век. Хроника необъяснимого. Открытие за открытием

Первым обратил на них внимание сотрудник Казахстанского научно-исследовательского гидрометеорологического института (ныне НИИ мониторинга окружающей среды и климата) Борис Смердов — человек, чья научная работа состоит из бесконечных экспедиций, из которых он нечасто вылезает. По словам Бориса, впервые он увидел знаки в 1990 году на аэрофотоснимках, сделанных по его заказу совсем для другой цели. Сначала подумал: дефект фотопленки. Но когда попробовал совмещать кадры, убедился: все детали в точности повторяются!

Непонятные линии, будто прочерченные по берегу и дну моря, видимые благодаря малым глубинам и прозрачности воды, занимают в районе съемки примерно 500 квадратных километров. Их формы и размеры очень разнообразны. Одни похожи на рытвины, полосы, случайные царапины. Другие напоминают след от исполинской гребенки: несколько десятков параллельных линий бороздят песок, причем каждая точно повторяет все особенности формы соседок. Ширина линий изменяется на снимках от 2 до 50 метров, но вдоль каждой из них остается строго постоянной. Ширина образованных ими фигур достигает километра, длина — от нескольких десятков метров до 6–8 километров. Больше всего линий-«борозд», подобных царапинам, оставлены твердым предметом на поверхности сырой глины. Узкие полосы строго постоянной ширины с окантовкой, которую легко принять за грунтовый отвал, очень похожи на каналы, тянущиеся по дну моря и его берегу, который еще недавно тоже был дном. Судя по рельефу линий, «процарапаны» они не так уж давно — десятки, может быть, сотни лет назад.

Увиденное поразило и увлекло Бориса Смердова. За эти шесть лет он скрупулезно исследовал сотни снимков. В процессе работы делился и советовался с коллегами, специалистами-геологами, геофизиками, географами, математиками, конструкторами (в том числе в области подводной военной техники), астрономии и, наконец, с уфологами. Обратиться к последним заставило то обстоятельство, что все его консультанты были однозначны во мнении: никакие известные на Земле природные силы и тела не могли оставить следов, подобных тем, что запечатлены на аэрофотоснимках. Как не могли оставить их и механизмы, созданные руками людей.

Но почему? Разве не могли оставить причудливые царапины на дне мелевшего Арала дрейфующие льдины? Или смерчи? Или снасти рыбачьих судов? Или какие-нибудь «прибамбасы» военных, например небольшие субмарины, батискафы или торпедные аппараты? Давно уже ни для кого не секрет, что наши бесценные озера в минувшие времена были надежно облюбованы отечественными военнопромышленными комплексами для испытания чего угодно. Например, на Иссык-Куле специальная флотилия десятилетиями испытывала те же торпеды. А на Аральском острове Возрождения (подходящее название!) размещался полигон, где на обезьянах, крокодилах и других завозимых животных проверялось действие оружия массового уничтожения — химического, а может, и биологического. Да все это, собственно, никогда и не было секретом. В Казахстане об острове Возрождения лет семь назад вспоминали только шепотом, зато в Москве в конце 80-х мне подробно поведал о нем водитель такси: он служил на том острове срочную.

Так неужели в самом деле нет на Земле ничего такого, что могло бы оставить все эти таинственные следы?

— Судите сами, — говорит Борис. Он достает из стопки фотографию, на которой расческа великана вычертила что-то похожее на цифру «2» в дневнике моего сына. Потом кладет перед собой лист бумаги, устраивает в пальцах сразу три карандашных огрызка наподобие гребенки и, водя кистью руки, но не поворачивая ее относительно стола, рисует почти точно такую же «двойку». Линии от всех карандашей строго параллельны одна другой, но в то же время сохраняют некую пространственную ориентацию — относительно, например, магнитного поля Земли, севера и юга, меридианов и параллелей.

В самом деле, предположить, что гуляющая по воле ветра и волн льдина могла процарапать на дне нечто подобное, невозможно. Какой-нибудь трал, подлодка или торпеда — тем более, ведь этому телу пришлось бы двигаться то носом вперед, то бортом, то кормой… Или по ходу движения менять свою геометрическую форму, что еще невероятнее.

— Это не все, — говорит Борис. И раскладывает на столе десятки снимков, совмещая их и выстраивая в одно целое. Получается впечатляющая картина.

— Пространственные закономерности этих следов позволяют предположить, что мы имеем дело с неким информационным полем, — продолжает он. — Элементы этого поля — линии — задают смещения модуля, позволяющие вычислить весьма точные координаты какой-то условной точки. В ней, этой точке, лежащей на 6 километров к северу и на 39 к востоку от информационного поля, я обнаружил еще один знак — необычайно четкий и рельефный. Это некие угловые элементы, напоминающие двойной конец символастрелки. Знаете, как в пионерской игре, когда ищут какое-то спрятанное сообщение, двигаясь от одного условного знака к другому…