Коллектив авторов - На плечах гигантов

О совершеннейшей гармонии движений небесных тел, о происхождении эксцентриситетов и полудиаметров и о периодичности, которая ею устанавливается.

Согласно модели самого точного астрономического учения на сегодняшний день и гипотезам не одного лишь Коперника, но и Тихо Браге, каковые гипотезы сегодня приняты в обществе как самые истинные, а гипотеза Птолемея считается устаревшей.

«Священную речь… как настоящий гимн, посвящаю создавшему нас. Я думаю, что истинное благочестие состоит не в том, чтобы воздвигать ему бесчисленные гекатомбы быков, и не в том, чтобы возжигать множество талантов корицы и лавра, но в том, чтобы прежде познать, а затем показать другим, как велики мудрость, могущество и благость создавшего. Если он даровал по возможности каждому существу подходящую ему внешность, если ничто не ускользает от его благодеяний, то я заявляю, что это – доказательство его совершеннейшей благости. Поэтому будем прославлять его как благого. Если он для всего смог найти наиболее совершенное устройство – это верх мудрости. Если он сотворил все, как хотел, это – свидетельство непобедимого могущества».

Все то, что я предсказал двадцать два года назад (в особенности о том, что между небесными сферами вписаны пять правильных геометрических тел), все то, в чем я незыблемо убедился сам еще до того, как увидел «Гармонику» Птолемея, все то, что я пообещал друзьям в названии этой пятой книги прежде, чем сам уверился, все то, что, согласно моему публичному заявлению шестнадцать лет назад, необходимо исследовать, все то, ради чего я большую часть жизни посвятил астрономическим наблюдениям, посетил Тихо Браге и поселился в Праге – все то, что, наконец, поскольку всеблагой и всемогущий Господь вдохновил меня и направил и пробудил во мне великое желание, продлил мои годы, сохранил здравый ум и управил все стальное посредством благоволения двух императоров и знати этой провинции Австрии-на-Анисане, после того, как я в достаточной степени избавился от своих астрономических обязанностей, – все это я, повторяю, наконец извлек на свет и обнаружил, что оно еще более истинно, чем я думал, и обнаружил в движениях небесных тел полную природу гармонии в ее должной мере совокупно со всеми ее частями, описанными в книге III, и не в том виде, в каком зародилась она у меня в мыслях (и это также несказанно радует меня), но в совсем ином виде, однако же тоже весьма совершенном и превосходном. А в то время, пока я был погружен в тщательные расчеты движений и не знал еще, что меня ждет, произошло удивительное событие, распалившее во мне желание работать: я прочитал «Гармонику» Птолемея, рукопись которой прислал мне Иоганн Георг Гервард, канцлер Баварии, человек выдающийся, от природы склонный к философии и всяческой учености. Там, к величайшему моему изумлению, ибо такого я никак не мог ожидать, обнаружил я, что почти вся третья книга посвящена тем же размышлениям о небесной гармонии – полторы тысячи лет назад. Однако астрономия тогда, безусловно, была еще далеко не зрелой наукой, и Птолемей своей неудачной попыткой, вероятно, вверг многих в отчаяние, поскольку вошел в число тех, кто, подобно Сципиону и Цицерону, скорее повторял утешительные пифагорейские мечты, нежели способствовал развитию философии. Однако при всем несовершенстве античной философии книга Птолемея в точности, до волоска соответствовала нашим наблюдениям, хотя прошло полторы тысячи лет, и это придало мне решимости взяться за работу. Ведь зачем было задействовать столько людей? Сама природа вещей, чтобы явить себя человечеству, проявлялась в разных толкователях, живших в разные эпохи, и то был перст Божий, если воспользоваться древнееврейским выражением; и здесь в умах двух человек, без остатка посвятивших себя размышлениям о природе, родилось одно и то же представление об устройстве мироздания, хотя они ни в коей мере не руководили друг другом на пути к этому открытию. Но теперь, когда восемь месяцев назад прорезался первый луч, три месяца назад засиял рассвет, а всего несколько дней назад солнце моих чудесных размышлений запылало в полную силу, мне больше ничего не мешает. Я волен отдаться священному безумию, я волен насмехаться над простыми смертными и откровенно признаюсь, что похитил золотые сосуды египтян, чтобы вдали от Египта выстроить жертвенник Господу моему. Если вы простите меня, я возликую; если упрекнете, я выдержу. Жребий брошен, и я пишу эту книгу, чтобы ее прочли или сейчас, или в будущем – это неважно. Она может подождать читателя и сто лет, как сам Господь шесть тысяч лет дожидался свидетеля Своего.