Владимир Левин - Дуэль Лермонтова (Еще одна гипотеза)

"Неужели мое единственное назначение на земле - разрушать чужие надежды?" - думает Печорин в преддверии одной из таких побед.

И тем не менее он не может отказаться от этой игры: только она вызывает у него духовный подъем, концентрацию всех его сил - интеллекта, воли. Только она дает ему - пусть временно - сознание своего превосходства над другими, ощущение необъятности сил, таящихся в его душе. Это ощущение ему необходимо: оно является подтверждением того, что не в нем, не в его заурядности, а в обстоятельствах заключается причина его общественного прозябания.

И в этой игре, где главным оружием является интеллект, а необходимейшим компонентом его - умение обобщать все эпизоды своего богатого жизненного опыта, - в этой игре победа зависит от точности психологического анализа.

"Я люблю врагов, хотя не по-христиански. Они меня забавляют, волнуют мне кровь. Быть всегда настороже, ловить каждый взгляд, значение каждого слова, угадывать намерения, разрушать разговоры, притворяться обманутым, и вдруг одним толчком опрокинуть все огромное и многотрудное здание их хитростей и замыслов, - вот что я называю жизнью!" - записывает Печорин в своем дневнике.

Да, для того, чтобы одерживать победы в такой игре, необходимо быть незаурядным психологом-аналитиком. И в жизни Печорина психологический анализ занимает важнейшее место. Познать себя и познать других - в этом заключается, пожалуй, главный жизненный интерес Печорина. Его равнодушие к какой бы то ни было общественной деятельности - равнодушие вынужденное - и вместе с тем невозможность и нежелание жить так, как живут другие, - делать карьеру в ненавистном, полном фальши обществе или мирно, ни о чем не думая, коротать свои дни у семейного очага, - все это сосредоточило лучшие силы его блестящего интеллекта на познании человека. Интерес к психологии людей проникает все существо печоринского интеллекта, действуя постоянно - ежечасно, ежеминутно.

Этот интерес выражается не только в логическом, но и в экспериментальном психологическом анализе.

Прекрасной иллюстрацией последнего являются три эпизода повести "Фаталист".

В пари, которое держат Печорин и Вулич, стороны преследуют совершенно различные цели.

Вулич настолько глубоко верит в предопределение, что совершенно безбоязненно рискует своей жизнью. Цель предлагаемого им пари (помимо материальной стороны) заключается в том, чтобы доказать собравшимся существование предопределения. Ради этого он ставит свой опыт.

Ради чего принимает пари Печорин? Ведь он знает, что при любом исходе его будут обвинять в бессердечии и эгоизме. Может быть, он хочет проверить, существует ли предопределение?

Отнюдь нет. Вне зависимости от результатов опыта у него твердое мнение на этот счет. Печорина в этом пари интересует вовсе не содержание его, не объект, а субъект - Вулич. Печорину не важно, заряжен пистолет или нет, - его как психолога-экспериментатора интересует другое: решится ли верящий в судьбу человек выстрелить себе в лоб. От такого, пожалуй, неповторимого опыта Печорин не может отказаться.

Необходимо отметить, что ради психологического эксперимента Печорин готов рисковать и своей жизнью. Что заставляет его броситься в окно навстречу пуле и обезоружить зарезавшего Вулича казака? Необходимость? Ее нет. Желание отомстить за Вулича? Тоже нет - они вовсе не были друзьями. И уж отнюдь не вера в предопределение, хотя Печорин и записывает в своем дневнике, что "вздумал испытать судьбу". Объяснение поступка Печорина находится в следующем: в этот момент объектом его психологического эксперимента становится казак. Печорин, заглянув в окно, "не прочел большой решимости" в его "беспокойном взгляде и сказал майору, что напрасно он не велит выломать дверь и броситься туда казакам, потому что лучше это сделать теперь, нежели позже, когда он совсем опомнится".

И чтобы убедиться в правильности своего психологического анализа, Печорин рискует жизнью. Вовсе не как Вулич испытывает он судьбу. Вулич делает это слепо, в то время как в основе действий Печорина лежат точный расчет и анализ.

Эксперимент, чисто внешней стороной которого является проблема существования предопределения, продолжает Печорин и дальше: вернувшись в крепость, он спрашивает мнение Максима Максимыча на этот счет. Безусловно, его не интересует суть мыслей доброго, но недалекого штабс-капитана, даже не знающего значения слова "предопределение". Его занимает лишь, как относятся к этому предмету - предопределению - люди типа Максима Максимыча.