Колычев В.Г.На прикладе насечки, на сердце рубцы

— Видишь, два на два, а я здесь лишняя, — оправдываясь, сказала Даша.

— Ну, какая же ты лишняя! Для тебя всегда место найдется! — хохотнул Вася, косо посматривая на Степана.

И будто ему в отместку с его колен спорхнула чернобровая девушка с томными светло-карими глазами. Она была пьяна, поэтому покачнулась, приблизившись к Степану.

— Ой, солдатик!

Длинным крашеным ноготком она провела по его берету

— Голубенький какой!

Компания за столом обидно засмеялась, а сама чернобровая прыснула в кулак.

Степан озлобленно посмотрел на Васю. До жути хотелось набить ему морду. Но за что? Дашу обнимал? Так ему-то какое до этого дело? А голубым Степана назвала его подружка. Но женщин бить нельзя.

— Дура ты! — А вот это можно. Это по заслугам.

— Еще какая дура, — взяв Степана за рукав, подтвердила Даша. — Пошли!

Она увела его на кухню, закрыла за собой дверь. Порывисто взяла с подоконника пачку «Мор», нервно закурила. Ему в глаза старалась не смотреть.

— Я знаю, что ты обо мне думаешь... Но ничего ни с кем не было...

— Было, не было... Это уже не имеет значения.

Степан тоже достал из кармана пачку «Мальборо», вынул одну сигарету и, немного подумав, все-таки сунул ее в рот.

— Мы с Игорем зарок давали. Отслужим и сразу же бросим курить, — глубоко затянувшись, сказал он.

— Ну да, он потом за меня возьмется, — натянуто улыбнулась девушка.

— Не возьмется... Ему теперь все равно...

— Он что, другую нашел? — удивленно повела бровью Даша.

— Где, в Чечне?.. Ну да, нашел.

— Чеченку?

— Нет. Еще черней. Балахон у нее черный-пре-черный, с капюшоном... Ты что, ничего не знаешь?

— А что я должна знать? — в ожидании трагической развязки, затаив дыхание, уставилась на Степана девушка.

— Нет больше Игоря, убили его! Он у меня на руках умер.

Корольков не договорил. Какая ей разница, где и как умер муж. Страшен сам факт.

— Как убили? — ахнула Даша, обморочно закатив глаза.

— Миной. Осколок в шею попал...

Одной рукой девушка коснулась края стола, опираясь на него, обессиленно опустилась на стул. Если она играла трагическую сцену, то вышло у нее очень убедительно. Но зачем играть, если она действительно могла любить Игоря? Он уверял, что Даша от него без ума...

Степан провел рукой по лбу. Не ему судить об отношениях разбитой войной семьи. Может, и каталась Даша на чужих шлюпках, но это ее вина перед Игорем, перед ним пусть и отвечает. А его дело маленькое...

— Он тут просил тебе передать...

Степан вынул из кармана и положил на стол пачку стодолларовых купюр. Новенькие бумажки, хрустящие, завораживающие взгляд...

— Это мне? — недоуменно воскликнула Даша.

— На днях цинк придет, похорони мужа, как полагается...

— Да это само собой! — небрежно отмахнулась девушка.

Сейчас ее интересовали только деньги. Степан брезгливо поморщился, глядя, как она разрывает упаковку, дрожащими от возбуждения пальцами пересчитывает купюры. Ей все равно, откуда деньги. И даже неважно, что муж мог погибнуть именно из-за них...

А ведь Игорь и мог погибнуть из-за этих проклятых тысяч. Как ни крути, а иначе, как мародерством, его заботу о семье не назовешь. Может, потому и наказал его бог войны... Может быть. Но Степан не хотел об этом думать.

Даша уже заканчивала считать деньги, когда на кухню бесцеремонно, по-хозяйски зашел второй парень, имени которого Степан не знал. Среднего роста, кряжистый, на ярого культуриста не похож, но шея и плечи мощные. Прическа «ежик» на сужающейся кверху голове, грубая кожа лица, густые брови, приплюснутый нос. Шел он как будто вразвалку, но бодро, пружинисто. На шее тяжелая золотая цепь с массивным крестом. Но ведь он же явно не поп-батюшка...

Увидев его, Даша дернулась, пытаясь спрятать деньги под полой халата, но было уже поздно.

— Опля! Не понял! Это что такое? — удивленно вскинул брови парень. И в его глазах вспыхнул алчный огонек.

— Валера, это мое! — упрямо мотнула головой Даша, судорожно сжимая пачку денег. — Это Игорь передал!

— Игорь?! Это который твой муж?

— А ты против него что-то имеешь? — резко поднялся со своего места Степан.

Очень ему не нравились эти мордастые типы, и кулаки уже чешутся, сил нет... Но, увы, нельзя давать волю своим рукам. Вдруг не получится с ходу одолеть этого боксера. Тогда к делу подключатся боевые рефлексы, а на кухне много всего, чем можно убить человека. Нож далеко, но под рукой ложка, а это в руках опытного бойца — верная смерть. Черенок втыкается в глаз, и все... Не для того Степан два года отслужил, чтобы в тюрьму за убийство сесть.