Колычев В.Г.На прикладе насечки, на сердце рубцы

— Дурак ты, потому и кажется!.. Молчи, тебе нельзя говорить!

Маленький осколок попал Игорю в шею, под нижний срез каски. Небольшая кровоточащая дырочка не могла оказаться смертельной раной. Так считал Степан. Вернее, очень хотел на это надеяться...

Степан вскрыл прорезиненный пакет медицинской помощи, извлек оттуда бумажный сверток, вынув булавку, развернул его. Осторожно размотал бинт, расправив обе марлевые подушечки. Сейчас он перевяжет рану, а потом Игоря отправят в госпиталь. Машина уже в пути. Мины рвутся где-то рядом, осколки чиркают по броне. Похоже на восемьдесят второй калибр. Хороший миномет, далеко бьет, но, к счастью, высокой точностью не отличается...

— Ничего, мы еще на свадьбе твоей плясать будем! — накладывая повязку, попытался приободрить друга Степан.

— Какая свадьба? Дашка — моя жена... Другой не будет, — закрывая глаза, пробормотал Игорь.

— Так я же на вашей свадьбе не гулял. Приедете ко мне, поляну накроем, до утра танцевать будем!

— Кажись, я свое уже отплясал...

— Ты давай нюни не распускай. Какой-то осколочек, тьфу.

— Вот и я говорю, тьфу. Плюнула на меня смерть... Помру я, Степа...

— Прекращай. И молчи. Я прошу тебя, молчи.

Но Игорь не унимался. Глаза закрыты, губы еле

шевелятся, а в утробе бронетранспортера шумно, гулко, и Степану приходилось напрягать слух, чтобы слышать своего друга.

— Степа, ты это, к Дашке моей съезди. Скажи, как я умер. Как воевал... И это вот передай...

Игорь сунул руку под бронежилет, долго искал там что-то, но вот наконец нашел и протянул Степану небольшой брезентовый сверток.

— Что это?

— Любопытный ты... Раскроешь, наверное?

— А если обыскивать будут?

— Это вряд ли. Но ты прав, нужно знать... Пачка там, Степан, десять зеленых штук...

— Деньги?!

— Ну да... Дембельский аккорд помнишь?

— Как такое забыть?

Для кого-то дембельский аккорд — это склад побелить, крышу над казармой починить, еще что-нибудь в этом роде. А Степан с Игорем штурмовали Бамут. Авиация, танки, боевые машины, масштабное наступление... Жарко было, по самому лезвию ножа они ходили, но ничего, выжили. И Бамут пал. Чеченцы, правда, смогли выйти из окружения. Но не все. Кого-то туман и сумерки спасли, а кое-кто благодаря им заблудился. Таким вот заплутавшим боевикам не повезло: вышли они прямиком на секрет, в котором находились Степан с Игорем. Короткий бой, три трупа... Чеченцы оказались непростыми — они уносили с собой полевую кассу, что-то около двухсот тысяч долларов.

Степан своими глазами видел эти деньги. Сам лично раскрывал брезентовую сумку, битком набитую стодолларовыми купюрами в банковских упаковках. Глаза разбегались — столько денег, но себе он ничего не взял. Игорь, правда, слабину дал. Давай, говорит, себе все заберем, все равно ведь никто не узнает. Пополам разделим, деньги домой увезем. Но Степан отказался от соблазна и другу соблазниться деньгами не позволил. Валюту сдали в штаб, а через две недели его величество дембель пришел.

— Так ты что, стащил пачку?

— Ну, одну всего... А что? Зря мы, что ли, здесь кровь проливали?

— Да, но на этих деньгах кровь...

— Ты мне сейчас будешь об этом рассказывать?.. Мне жить совсем чуть-чуть осталось. Пусть Дашка хоть какую-то компенсацию получит... Или я не прав?

— Или прав... Все как надо сделаю, брат, — заверил друга Степан.

Действительно, нашел время мораль читать... Возможно, те деньги, что достались им в бою, кто-то из штабных себе присвоил. Может, не государству они достались, а толстозадому какому-нибудь. И той крысе плевать, чьей кровью полита эта зелень... А Даше вообще все равно, откуда они взялись. Она так далеко от войны, что ей ничего не понять. Да и не нужно понимать. Пусть просто живет. И ждет, когда мужа выпишут из госпиталя...

— Только ты не думай, я тебя не хороню, — забрав деньги, сказал Степан. — Просто в госпитале твой трофей может пропасть... Все будет хорошо, брат. Я тебя до самого госпиталя провожу, а потом к Дашке твоей поеду, деньги ей отвезу, скажу, где тебя искать... А потом вы ко мне в Денесино приедете, пиво на пляже пить будем. Солнце жаркое, камни горячие, а пиво холодное...

Он фантазировал, а Игорь слушал его и мечтательно улыбался с закрытыми глазами. И не сразу до Степана дошло, что это улыбка уже неживого человека...

Вместо легкой дымки над гладью моря — тягучий смог над шумными улицами, вместо загорелых, разомлевших на солнце девушек в купальниках — бледные, нервные женщины, измученные подземельями метро... Москва, шумный мегаполис, жара, душный воздух, запах расплавленного асфальта. Не сюда стремился Степан, но, увы, у судьбы-злодейки свои виды на жизнь. Нет больше Игоря, но есть обязанность перед ним.