Дмитрий Лихачев - Сказания и повести о Куликовской битве

Великый же князь прииде к реце к Дону за два дни до Рожества святыа богородица.* И тогда приспела грамота от преподобнаго игумена Сергиа* — и от святаго старца благословение. В, ней же написано благословение таково, веля ему битися с тотары: «Чтобы еси, господине, таки, пошел, а поможет ти богъ и святаа богородица». Князь же рече: «Сии йа колесницах, а сии на конех, мы же во имя господа бога нашего призовем:* победы дай ми, господи, на супостаты и пособи ми, оружьем крест-нымъ низложи враги 37наша, на тя бо уповающи, побеждаемъ, моля-щеся прилежно къ пречистей ти матере». И сиа изрекше, нача полци ставити, и устрояше и во одежду их местную, яко великии ратници, и воеводы ополчиша свои полкы. Приидоша к Дону и сташа ту, и много думавше, овии глаголааше: «Поиде, княже, за Донъ», а друзии pima: «Не ходи ти, бо понеже умножишася врази наши — не токмо тотарове, но и литва, и рязанци».

Мамай же, слышавъ приход княжь къ Дону и сеченыа свои видевъ, и възьярився зраком и смутися умомъ и распалися лютою яростию, аки аспида некаа, гневом дышуще. И рече Мамай: «Двигнитеся силы моа темныа и власти и князи. И поидемь и станем у Дону противу князя Дмитриа доколе приспееть к нам съветник нашь Ягайло съ своею силою».

Князю же слышавшу хвалу Мамаеву, и рече: «Господи, не повелелъ еси в чюждь приделъ ступати, аз же, господи, не приступих. Сии же, господи, преступааше, аки змиа къ гнезду; оканный Мамай, нечестивый сыроядець на крестьянство дрьзнулъ еси, кровь мою хотя прольяти, и всю землю осквернити, и святыя божиа церкви разорити». И рече: «Что есть великое сверьпьство Мамаево? Аки некаа ехидна прискающе пришедше от некиа пустыни, пожрети ны хощет. Не предай же мене, господи, сироядцю сему Мамаю. Покажи ми славу своего божества, владыко. Где ти ангелстии лици? И где ти херувимьское предстояние? Где серафимьское шестокрилное служение? Тебе трепещет вся тварь, тебе покланяются небесныя силы, ты солнце и луну сътвори, и землю украси всеми лепотами,* яви ми, боже, славу свою, и ныне, господи, преложи 38печаль мою на радость и помилуй мя, яко же помиловал еси слугу своего Моисеа, в горести душа възпивша к тебе, и столпу огненому повелелъ еси ити пред ним, и морьскиа глубины на сушу преложи, 39* яко владыка сый господь страшное възмущение на тишину преложилъ 40’ еси». И си вся изрекше, брату своему и всемъ княземъ и воеводамъ великим и рече: «Приспе, братие, время брани нашеа; и прииде праздникъ царици Марии, матере божии богородици, и всѣх небесных чиновъ госпожи и всеа вселѣныа и честнаго еа Рожества. Аще оживем — госпо-деви есмы, аще ли умрем за миръ сий — господеви есмы».

И повелѣ мосты мостити на Дону и бродовъ пытати 41тоа нощи, 42в канун пречистыа матере божиа богородица. Заутра в суботу порану, месяца сентября 8 день в самый нраздникъ — Огоспожинъ день,* въсхо-дяшю солнцю, бысть тма велика по всей земли: мьглане бо было бѣаше того от утра до третьяго часа.* И повели тмѣ уступити, а пришествие свѣту дарова. Князь же исполчи свои полки великии, и вся его князи рускиа свои полци устроивше, и велиции его воеводы облачишася во одѣжди мѣстныа. И ключа смертныа растерзахуся, трусъ бе страшенъ, и ужасъ събранным чадом издалеча, от востокъ и западъ. Поидоша за Донъ, в далняа части земля и, преидоша Дон въскорѣ, люто и свѣрепо и напрасно, яко основанию земному подвизатися от множества силъ.

Князю же перешедшу за Донъ в полѣ чдсто, в Мамаеву землю, на усть Непрядвы,* господь богъ единъ въжааше его, Hi 6ѣ с ними богъ чюждь. О, крѣпкиа и твердыа дерзости мужество! О, како не убояся, ни усумняся толика множества народа ратных? Ибо въсташа на нь три земли, три рати: первое — тотарьскаа, второе — литовьскаа, третьее — рязаньскаа. Но обаче всѣх сих не убояся, никако же не устрашися, но, еже к богу вѣрою въоружився, и креста честнаго силою укрѣпився, и молитвами пресвятыа богородица оградився, и богу помолися, глагола: «Помози ми, господи боже мой, и спаси милости твоеа ради, виждь враги моа, яко умножишася на мя. Господи, что ся умножишася стужающии мнѣ? Мнози въсташа на мя, мнози'борющися съ мною, мнози, гонящей мя, стужающии ми, вси языци обидоша мя. Именемъ господнимъ противляхся им».*

И бысть въ шестую годину дни, начаша появливатися погании измал-тянѣ* в полѣ, бе бо полѣ чисто и велико зѣло. И ту исполчишася тотарьстии полци противу крестьянъ. И ту сретошася полци. 43И, велиа силы узревше, поидоша, и земля тутняше, горы и холми трясахуся от множества вой бесчисленых, извлекоша оружие обоюду остри в руках их. И орли събирахуся, яко же есть писано: «Гдѣ трупи, ту и орли».* Пришедшемъ роком, преже бо начаша ся съѣждати 44сторожевыи полки и рускии с тотарьскими. Самь же великий князь наѣха наперед въ сторожевых пол- цѣх на поганаго царя Теляка,* нареченаго плотнаго дьявола, Мамаа; таче потомъ, не долго ѣпопустя, отъѣха князь въ великий полкъ. И се поиде великаа рать Мамаева и вся сила тотарьскаа, а отселѣ великий князь Дмитрий Иванович съ всими князи рускими, изрядивъ полки, поиде противу поганых половець и съ всѣми ратми своими. И възрѣвъ на небо умилнима очима, въздохнувъ 45изь глубины сердца, рече слово псаломское: «Братье, богъ намъ — прибѣжшце и сила».*