Константин Максимов - Заговор конца света

"Даже толпа умников - все равно единый бестолковый организм с животными инстинктами" [11]. Явными признаками Пратолпы обладают стаи адаптантов в "Мягкой посадке".

Чем дальше вглубь истории, тем сильнее проявляется подчиненность людей коллективному сознанию. На самой ранней из зафиксированных стадий развития общества инстинкты вообще были полностью вытеснены внешними нормативными регуляторами. У подобных племен этнографы всегда отмечали крайний, какой-то "антибиологический" альтруизм. Готовность пожертвовать индивидуальными потребностями ради интересов племени, иногда просто по требованию ритуала (вплоть до ритуальных самоубийств): абсолютное торжество А-поведения.

"Жизнь по чужому плану порождала множество запретов, ограничений, совершенно бессмысленных для человека как природного существа, не имеющего никаких биологических оснований. Таковы, например, половые табу, синхронизировавшие, как можно предположить, брачные отношения в сообществе с течками и брачными играми у тотема" [13].

Но табу не распространялись на членов других тотемов, что послужило одной из причин возникновения экзогамии - способе обхода запрета. В свою очередь, практика экзогамии в значительной степени повлияла на биологию вида, "расшатав" его изнутри. "Опасность вырождения - всего вероятней - следствие, а не причина инцестных табу. Она появилась из-за того, что в результате инцестных табу человек сохранял и накапливал рецессивные признаки, становясь биологически неустойчивым существом" [13]. Селекционерам хорошо известен этот эффект: элитные породы растений и животных особенно подвержены опасности вырождения.

Не здесь ли причина исчезновения, одного за другим, десятков видов гоминид, не объяснимого никакими природными катаклизмами? В условиях противоестественного отбора не всегда помогали даже исключительные адаптивные возможности. К тому же "вывернутость" животной природы открыла дорогу аномалиям, не имеющим аналогов в животном мире (по крайней мере, среди высших млекопитающих). Например, сейчас обнаруживается все больше свидетельств, что каннибализм был присущ практически всем прачеловеческим и человеческим обществам.

Симбиоз с животным-тотемом был для прачеловека не только спасительным, но и крайне тягостным и мучительным. Жизнь по искусственному плану требовала подавления собственных инстинктов (которые хотя и в ослабленном виде, но все же сохранились), что порождало сильнейшее напряжение психических структур. Иными словами, наши предки пребывали в состоянии хронического психоэмоционального стресса. С целью блокирования автоматических реакций возникали особые тормозные императивы, переносящие внешнюю активность на нейтральный объект. Подобное демонстративно неестественное поведение (неадекватные рефлексы) послужило основным материалом для появления знаковой системы - языка.

"Психология человека - это физиология нервной деятельности на уровне существования второй сигнальной системы" [14].

Более того, взаимосвязь психологии и физиологии обнаруживает вполне материальную подоплеку невероятно быстрого формирования генотипа Homo sapiens. В этом отношении крайне любопытна гипотеза академика Д. К. Беляева. "Совершить подобное чудо, по мнению академика, может лишь действие механизма гормональной, нейроэндокринной регуляции функциональной активности генов. Фактором, включающим этот механизм, является психоэмоциональный стресс" [13].

Извечная мука селекционеров - сцепленность признаков - резко снижает число необходимых мутаций, поскольку за целый набор изменений отвечает гиперфункция одного типа клеток. То есть опять же болезнь - аномальное действие нейроэндокринной системы. Впрочем, на сходство микроцефалов с троглодитидами обратили внимание еще в прошлом веке. Еще поразительнее внешнее сходство больных акромегалией (гормональное заболевание, обусловленное развитием опухоли гипофиза) с реконструированным обликом неандертальцев.

Минус на минус дает плюс: источник стресса и критерий отбора порождаемых им генетических аномалий взаимосвязаны необходимостью существования по чужому "образу и подобию". Но по мере развития коры больших полушарий (морфологической базы компенсирующей стрессы второй сигнальной системы) дестабилизирующая роль гормонов неуклонно снижалась. Человеческий вид обретал некое подобие призрачной автономности от природной среды, что в итоге обернулось невозможностью существовать вне условий искусственных (то есть противоестественных для любого из животных).