разные - Журнал «ЗАГАДКИ ИСТОРИИ», 2012 №1

В день «X» золото привезли в Картахену и спрятали в одной из пещер. На помощь Орлову дали 60 испанских матросов, которые не знали, что за ящики им предстоит грузить на машины. Но в самый ответственный момент, когда началась погрузка, прилетели франкистские бомбардировщики. И в этой спешке, под огнем и бомбами, пересчитывая ящики с золотом, испанцы ошиблись в счете. Впоследствии Орлов вспоминал об этом так: «В первый день наши подсчеты совпадали, но после отъезда Аспе (представителя республиканцев) цифры стали разъезжаться. Когда погрузка была закончена, Аспе пожелал сравнить свои цифры с моими. По моим подсчетам, мы погрузили 7900 контейнеров. По его подсчетам — 7800. Разницу составляла поклажа двух грузовиков, каждый грузовик вез 50 ящиков. А каждый ящик весил около 125 фунтов (50 кг). Я побоялся сказать Негрину (премьер-министр правительства республиканцев) мою цифру, потому что, скажи я ему, что у нас на 100 ящиков золота больше, чем он думает, а потом окажись, что его подсчет правилен, мне пришлось бы отвечать за 100 ящиков золота. Так что я ему ничего не сказал, но телеграфировал в Москву и сообщил о разнице в подсчетах».

Удивительно, но впоследствии Орлов об этом ничего не писал. Сказал ли он об этом в Москве? И если даже сказал, сообщили ли об этом испанцам?

Как бы там ни было, советские суда «Комсомолец», «Ким», «Волголес», «Нева» и «Кубань» (всего в такой операции участвовало 12 советских судов) вывезли в Одессу 7800 (или все же 7900?) ящиков золотых слитков и монет. Какая-то часть золота к этому моменту уже была потрачена правительством республиканцев за оплату военных поставок из СССР. Примечательно, что затраты на транспортировку ценного груза «золотой эскадрой» дона Лепанто в СССР позже опять же оплатили сами испанцы — на сумму 88 тыс. 259 долларов и 80 центов.

Можно сказать, что «советским конкистадором» адмиралом Кузнецовым и «лично товарищем Сталиным» за испанские «золотые операции» в 1936 году мы вправе гордиться! Впервые у нашей родины был такой драгоценный флотоводец. Причем почти в буквальном смысле этого слова.

Что касается судьбы этого золота, оно навсегда осталось в СССР, невзирая на то что Испания неоднократно требовала его возврата и даже разорвала с нами дипломатические отношения. Только в 1977 году дипломатический контакт был возобновлен. Но золото так уже никто и не вернул.

Каждый ребенок верит, что дедушка Санта-Клаус исполнит его мечту. Правда, еще совсем недавно, каких-то сто лет назад, подарки от Санты получали только достойные детишки. Непослушные и разные вредины получали… пучок розог, хотя и в красивой упаковке.

У Деда Мороза или Санта-Клауса есть вполне земной прототип — христианский святой Николай, который считался покровителем и защитником моряков, купцов и… детей.

В канун Рождества дети выставляли к порогу башмачки или вешали у камина носки, а проснувшись утром, находили подарки. Санта-Кпаусом святой Николай стал в XVIII веке по прихоти случая: Синтер-Клаасом называли своего святого голландские переселенцы на Манхэттене англоязычное население Америки голландского языка не знало. Так голландский святой Николай и превратился в ныне здравствующего Санта-Клауса. Святость дедушка Клаус утратил, церковь — как католическая, так и протестантская — никакого святого Клауса не признает. Рождество для верующих — это младенец Христос, Вифлеемская звезда, волхвы, ясли. И никаких Николаев!

А вот само Рождество Христово как церковный праздник существует столько, сколько существует христианская церковь. Но обычай дарить подарки появился гораздо позже, в IX–XI вв., когда Рождество превратилось в семейный праздник, ориентированный на детей. До этого дети получали гостинцы шестого декабря — в день поминовения Николая Чудотворца, покровителя детей. Церковь перенесла детский праздник с 6 на 24 декабря, подарки стали дарить от имени младенца Христа, но народная традиция сохранила имя Николая Чудотворца.

Святитель Николай происходил из знатного богатого рода. Когда его родители умерли, он унаследовал их состояние, однако раздал его нуждающимся. В IV веке он стал епископом города Миры, который находился в провинции Ликия в Малой Азии (сейчас это провинция Анталья в Турции).