Вера Чубакова - Потому, что люблю

«Мы живем не для себя, для людей! Для счастья тех, кто живет рядом с нами. Твое — мое отжило свой иек, все наше, псе общее, братское. Я заверяю: все, что нам поручено, бригада с честью выполнит!»

Говорить он умеет.

А что такое Хатундев по сравнению с Шишигиным? Сырой материал. За такого, как Шишигин, каждый руками и ногами схватится. Умеет работать, когда захочет, умеет показать то, что делает,— товар лицом, как говорится.

Нет, такого Матусов терять не станет. Глупо терять. Сейчас надо с места в карьер браться за площадку для подстанции, слово начальнику лали, прямо с завтрашнего дня браться. Высоковольтная линия рядом, вот что опасно. Еще раз поговорить с Шишигиным, поосторожней чтоб разбирали старую постройку. Дать свет в новый квартал к Октябрьским дням — вот важная задача, а что два парня подрались...

— Горячий ты больно,— миролюбиво сказал Матусов, глядя на сникшего, как ему показалось, Хатунце-па. — Много ты еще не знаешь, специфика производства — вопрос тонкий и сложный, тут одним махом узел не разрубить.

— Тогда рубите его сами! А я ухожу, надоело все это видеть, барахтаешься, точно щенок в газике с водой, противно!

— Правильно,— облегченно вздохнул прораб.— Уходи. Напиши заявление. По собственному желанию...

— И напишу!

— Правильно,— улыбнулся Матусов. Вот и найден выход: уедет Хатунцев, некому будет воду баламутить. Главное сейчас — сделать план. Во что бы то ни стало сделать план. Что же касается звания бригады коммунистического труда... По-честному, так подождать надо. По в общем, подойдет время — видно будет. А Хатунцев не пропадет, найдет себе работу по душе, он парень молодой, горячий, потолкается среди людей, оботрется и перестанет после драки кулаками размахивать..,

Прораб встал, с доброй улыбкой протянул Алексею руку:

— Бывай! Ты еще молодой, все у тебя впереди, а заявление завтра принесешь. Не стоит откладывать.

Алексей или не заметил, или сделал вид, что не заметил протянутой руки прораба.

«Сопляк!» — беззлобно подумал Матусов.

Глава восьмая

Бригада, вооружившись кирками и лопатами, направилась расчищать площадку для строительства подстанции — надо было осторожно разобрать ветхий двухэтажный дом.

По деревянной лестнице с перилами, до блеска отшлифованными ладонями, Алексей поднялся на второй этаж. Пахло затхлостью. Казалось бы, с крыши любого дома можно взглянуть окрест, а тут ничего не видно. Старая постройка съежилась, сникла, и даже ее трубы словно застенчиво присели перед стоящими поодаль девятиэтажными красавцами.

— Эй, Дудка! — крикнул где-то за спиной Алексея Женька Шишигин. — Дыру на спине протрешь!

Кузя ловчился почесать себе спину черенком лопаты — держал ее закинутыми за спину руками и, вихляя задом, гримасничал.

Когда Женька окликнул его, Кузя уронил лопату и присел:

— Тю!

— Я тебя тюкну! — пообещал бригадир.

— Так я же по необходимости! Укусило что-то...

— Знаю я эту твою необхолимость: работать — лишь бы не работать.

— А я что? Пропотел весь!

— От лени потеешь, дождешься ты у меня!

За работой никто не заметил, как Дудкин куда-то' исчез. Алексей после вспоминал: Кузя просил у Сары-чева денег взаймы, но Иван молча сунул ему под нос фигу.

Кузя появился, когда бригада уже разобрала кры-шу,— раскачиваясь как лозинка на ветру, он запел:

Взял железную пилу.

Пойду яблоки копать.

Не поедешь ли, милаха,

Со мною сено боронить?..

— Опять, гад, набрался! — выругался Женька. — Что возьмешь с оглоеда?

Дудкин сумел все же забраться наверх, вытащил из кармана бутылку водки и, размахивая ею, крикнул:

— Выпьем за мое здоровье! И чтоб был...

Он не договорил, провалился, оставив после себя жиденькое облачко пыли. Окающего, припорошенного пылью, как мукой, с целехонькой бутылкой в руке, его нашли на куче опилок в подвале.

— Я живой?

— Раз треплешься, значит, ничего серьезного,— констатировал Женька.

Кузя, охая, ощупал свою грудь, голову, ноги:

— Кажется, все при мне. Цело...

— Жалко, что цело! Почему из-за тебя другие должны страдать? — возмутился Сарычев.

— Из-за меня? — Дудкин, прижимая бутылку к груди, повернулся на бок. — Разпе другие разбивались на производстве, а не я? Разве у других ни одной живой косточки не осталось? Скажите спасибо, что я живой! Ьригадир не обеспечил безопасность рабочему человеку...