Иван Климишин - Заметки о нашем календаре

История не сохранила точных сведений о времени зарождения римского календаря. Как полагал Марк Теренций Варрон (116−27 гг. до н. э.), ещё до Ромула — легендарного основателя Рима и первого римского царя (753–716 гг. до н. э.), то есть до середины VIII века до н. э., римляне пользовались календарём, в котором год состоял из 10 месяцев и содержал всего 304 дня. Остававшийся промежуток времени, по свидетельству Макробия (V в. н. э.), они на месяцы не разделяли, а просто «в безвремении» ждали прихода весны, чтобы опять начать счёт по месяцам. Первым из них был март (назван в честь бога войны Марса). Следующим шёл апрель (от латинского «aperire» — «раскрывать», так как в этом месяце раскрываются почки на деревьях). Третий месяц был посвящён богине Майе — матери Меркурия. Четвёртый в честь богини Юноны, супруги Юпитера, покровительницы женщин, был назван и юнем . Последующие месяцы носили числовые обозначения, некоторые сохранили их вплоть до наших дней: сентябрь (то есть седьмой по счёту), октябрь (то есть восьмой), ноябрь (девятый), декабрь (десятый).

Дальнейшее реформирование системы счёта времени римские историки связывают с именами самого Ромула и полулегендарного диктатора Рима Нумы Помпилия ((около 673 до н. э.).

Последним, по Макробию, был введён лунный год в 354 дня (затем — в 355 дней) с добавлением двух новых месяцев — января (в честь двуликого бога Януса: он одновременно мог и созерцать прошедшее, и предвидеть будущее) и февраля (от латинского «februarius» — «очищение»: в середине этого месяца проводился обряд очищения; посвящён богу подземного царства Фебруусу).

Для согласования счёта времени по Луне с Солнцем через год вставлялся дополнительный месяц — мерцедоний (от латинского «marcere» «увядать»: месяц как бы увядал в конце одного двулетия, чтобы вновь возникнуть лишь в следующем; по другой версии — от «marces» — «плата»: мерцедоний являлся месяцем окончания всех денежных расчётов по прошедшему году).

«По весьма остроумному и высоко вероятному предположению Г. Ф. Унгера, — замечает священник Д. А. Лебедев в книге «К истории времясчисления у евреев, греков и римлян» (Петроград, 1914), — римляне называли собственными именами шесть месяцев, с января по июнь, потому что они приходятся на ту половину года, когда день увеличивается, почему она и считалась счастливой и только на неё в древнейшее время приходились и все праздники (от которых обычно получали свои названия и месяцы); остальные же шесть месяцев, соответствующие той половине года, в которую увеличивается ночь и в которую поэтому, как в неблагоприятную, не справлялось никаких празднеств, не имели ввиду этого особых имён, а просто только считались от первого месяца марта.

Полную аналогию с этим представляет и тот факт, что при лунном годе римляне отмечали только три лунные фазы: новолуние (Calendae), 1-ю четверть (nonae) и полнолуние (idus). Эти фазы соответствуют той половине месяца, когда светлая часть Луны увеличивается…»

Средняя продолжительность римского календарного года с учётом вставного месяца составляла 366, 25 суток, то есть более чем на сутки была больше истинной. Чтобы ликвидировать расхождение между календарными числами и циклическими явлениями природы, приходилось время от времени прибегать к увеличению или уменьшению количества дней в мерцедонии.

Право определения продолжительности последнего («назначать для вставочного месяца столько дней, сколько потребуется»), согласно закону Мания Ацилия Глабриона, начиная с 191 года до н. э. было полностью предоставлено римским понтификам, во главе которых стоял верховный жрец (Pontifex Maximus). Новоявленные «хронометристы» часто злоупотребляли своим положением, произвольно и не без корысти манипулировали длительностью календарного года, сокращая или растягивая его.

По свидетельству Цицерона (106−43 гг. до н. э.), пользуясь предоставленной им бесконтрольной властью, понтифики удлиняли сроки пребывания на общественных должностях для своих друзей или за взятку и укорачивали эти сроки для оппонентов. По своему произволу они могли манипулировать также временем уплаты различных налогов. Поэтому нетрудно себе представить, как твёрдо жрецы держали в своих руках всю политическую и хозяйственную жизнь Рима. В отличие от жизни сакральной, пущенной, как всегда при чрезмерном увлечении земными утехами, на самотёк.

Наслаиваясь, искусственные искажения календаря прибавлялись к его естественным погрешностям, связанным с неточностью определения продолжительности циклов Солнца и Луны и несоразмерностью, некратностью их целым числам. В результате ко дням Цезаря он был столь деформирован, что, по словам священника Д. А. Лебедева, представлял собою «настоящее хронологическое monstrum». Не совпадая ни с движением Солнца, ни с фазами Луны, «это был календарь не лунный и не солнечный, а псевдолунный и псевдосолнечный. Обладая всеми недостатками лунного, он не имел ни одного из его достоинств. И точно в таком же отношении стоял он и к солнечному».