В. Елагин - Летопись России. Дмитрий Донской и его время

Необходимо было поспешать, чтобы перехватить инициативу из рук противника. Летописи приводят нам любопытные данные, что перед началом похода Дмитрий Иванович отправился в Радонеж за благословением к преподобному Сергию Радонежскому. Имело ли это большое значение для князя? Ведь в последнее время отношения между ними из-за того, что Сергий категорически выступил против Митяя, были далеко не самыми лучшими. Но здесь дело касалось не личного. Сергий уже тогда стал символом святости, Верховным носителем православного русскою духа, и его благословение нужно было через князя всему русскому войску для укрепления веры в правоте дела, для жертвенности во имя Подвига. Вот почему, поручив заботу о войске Владимиру Андреевичу, Дмитрий с небольшим окружением 18 августа прискакал в Троицкий монастырь.

Был воскресный день. Князь вместе с прихожанами участвовал в литургии в честь памяти святых мучеников Флора и Лавра. После его окончания Сергий просил Великого князя откушать хлеба в доме Живоначалыюй Троицы. И как не спешил князь, доводы Сергия были сильнее: «Се ти замедление сугубо ти поспешение будеть. Не уже бо ти, господине, еще венецъ сиа победы носити, нъ по минувших летех, а иным убо многым ныне венци плетуться» [237] Тамже. С.146. . Акцентируем внимание.

В исторической литературе неоднократно высказывалась мысль о выдуманносги участия Сергия в Куликовских событиях и о поездке к нему князя Наиболее веско эту точку зрения отстаивает В. А. Кучкин. В данной работе мы не беремся подвергать сомнению сообщения летописей В сознании людей, особенно сегодня, имена Сергия Радонежскою и Дмирия Донскою так слились воедино, что как бы не переписывалась история, какие бы идеологические ветры не дули, какие не появлялись бы новые источники, доказывающие невозможность поездки Дмитрия в Радонеж накануне битвы, все же в людской памяти это событие останется духовным памятником великого свершения двух великих людей России ещё раз на этом: «…это твоё промедление двойным для тебя поспеше-ньем обернётся. Ибо не сейчас ещё, господин мой, смертный венец носить тебе, но через несколько лет, а для многих других теперь уже венцы плетутся» [238] Там же. С. 147. . Заканчивалась трапеза. Сергий окропил Дмитрия Ивановича и его окружение священной водой с мощей святых мучеников Флора и Лавра и, осенив Великого князя крестом, благ ословил на ратный подвиг. «Пойди, господине, на поганыа половци, призывая Бога, и Господь Богъ будеть ти помощникъ и заступникъ» [239] Там же. С. 146. . Затем тихо, чтобы только слышал князь, предрёк: «Победишь, господин, супостатов своих, как и подобает тебе, государь наш» [240] Там же. С. 147. . Можно себе представить, как воодушевился князь, как расправились его плечи. Одно дело идти в неизвестное, другое — на трудное, смертельное дело, но с уверенностью в победе. Дмитрий Иванович обратился с просьбой к святому Отцу отпустить вместе с ним в поход двух иноков, Пересвета и Ослябю, известных по их мирской жизни как храбрых воинов, но главное «полки умеюща рядити» [241] ПСРЛ. Т. XI С.53. , то есть опытных военачальников, столь необходимых ему сейчас для организации войска. Старец велел им быстро собираться, но они уже были готовы, так как видели в предстоящем сражении не только столкновение военных ратей, но и защиту православной веры от иноверцев. Вот почему в бою они выступили и как воины, и как схимники одновременно, такими и остались в нашей памяти.

Получив благословение блаженного старца, окрылённый Дмитрий Иванович возвратился в Москву. Здесь предстоял последний акт духовного причащения и благословения. В Соборной церкви состоялось торжественное богослужение. Долго молился Дмитрий перед главной реликвией русской церкви, иконой пречистой Богородицы, «юже Лука Евангелист написа» [242] Там же. , а проще — известной как Владимирская Богоматерь. Много раз защищала она Русь, настало и сегодня её время. Затем Дмитрий преклонил колени перед гробом митрополита Петра, моля его о помощи. Князь Великий напоследок зашёл в Архангельский собор и у гробов своих родителей простился и благословился. Выйдя из церкви, вскочил на коня и отдал приказ о выступлении из Москвы на Коломну. При выходе из юрода, по обычаю, отвесили троекратный поклон оставшимся в городе.

А на крепостных стенах их провожали жёны, матери, сестры, дети, немногие оставшиеся воины. «Княгини же великая Еовдокея, и княгини Владимерова Мариа и иных православъных князей княгини и многыа жены воеводскыа и боярыни московьскыа, и служима жены ту стояще, проводы деющи, въ слезахъ и въсклицании сердечнем не могуще ни слова изрещи» [243] Сказание о Мамаевом побоище. С. 150. , понимая, что многих воинов видят в последний раз.