Если сравнивать эти данные с характеристиками Чернышевского, принадлежащими его современникам, то надо отметить их схожесть.
Вот некоторые примеры: «Он был несколько более среднего роста, с необыкновенно нежным, женственным лицом; волосы светло-желтые, но волнистые, мягкие и красивые; голос его был тихий, речь приятная, вообще это был юноша, как самая скромная, симпатичная и невольно располагающая к себе девушка». «По своей застенчивости Ч. не мог говорить в большом обществе, но в кругу близких лиц, забыв свою робость, он говорил плавно и даже увлеченно…». «За одну ночь столько перемен бывало с ним. То он поет, то танцует, то хохочет вдруг громко, то говорит сам с собой, то плачет навзрыд…». «В эти годы он еще реже, чем прежде, открывался даже близким ему людям». «Будучи бойким, резвым и разговорчивым со своими сверстниками, знакомыми ему, Н. Г. отличался особенною застенчивостью в чужих домах, особенно мало ему знакомых». «Общество Н. Г. Чернышевский очень любил; у нас же часто бывали гости, и тогда обязательно должен был присутствовать и Н. Г. Собиралась вокруг него группа, и он весь вечер говорил без умолку». «Первый раз пошел Н. Г., и ему заявили, что сам хочет его видеть. Н. Г. присел на стул и стал ждать. Открывается дверь, и входит губернатор. Н. Г. продолжает сидеть. „Здравствуйте!“ — говорит губернатор. „Здравствуйте!“ — отвечает Н. Г. и продолжает сидеть. „Вы знаете, кто я?“ — „Нет“, — говорит Н. Г. совершенно невозмутимым голосом и продолжает сидеть. „Я губернатор“. — „Очень приятно“, — заявляет Н. Г. и не думает встать. „Да Вы знаете, что нужно встать, когда с Вами говорит губернатор!“ — кричит последний. „Что же, можно и встать“, — говорит спокойным голосом Н. Г. и не спеша поднимается со стула. Чернышевский, а равно его ученик Добролюбов очень часто любили выражаться иронически и иносказательно, и их выражения многие понимали в буквальном смысле». «Ч. отличался ехидством языка, и чуткая молодежь умела отлично читать между строками его революционное отрицание всякой власти». «Он как бы ставил себя на второе место и старался согреть, обласкать, приблизить». «К несчастью, большей частью все его разговоры, по крайней мере при мне, носили иронический характер; он отделывался шутками или аллегориями… или давал такие ответы, которые могли понять и так, и этак, а иной раз и вовсе понять нельзя. Все же-таки из его отзывов и мнений (…) я составил себе представление, что он был крайне неважного мнения о царе и его министрах и убежден был в том, что им не справиться с послевоенной разрухой, с недовольством крестьян положением об их освобождении, с предстоящими внутренними реформами, а в особенности с начавшимся польским восстанием».
Разумеется, вопрос о соответствии психологического описания личности автора описанию его обыденного поведения нуждается в дополнительном специальном рассмотрении. В данном случае мы апеллируем к способности читателя интуитивно соотнести эти описания.
В заключение подведем некоторые итоги.
Соглашаясь с тем, что «историку, занимающемуся определением авторства, необходимы глубокие познания не только в различных вспомогательных исторических дисциплинах, но и во многих аспектах филологической науки», добавим: ему также нужно и знание основных психологических постулатов. Мы считаем, что внедрение психолингвистических методов в исторические исследования — единственный путь, возвращающий исходный смысл понятию «атрибуция».
Время от времени на непредсказуемом пути развития человеческого духа вдруг разражаются настоящие культурные катаклизмы, подвергающие реальной опасности «экологию» целого культурного слоя. Очередной такой катаклизм давно зреет, и центр его коренится в сомнении, что
М. А. Шолохов — автор «Тихого Дона»
Без преувеличения можно говорить, что этот случай в истории отечественной литературы, более того в истории отечественной культуры, уникален. Практически с первой публикации романа стали распространяться слухи о плагиате, не прекращающиеся уже более шестидесяти лет. Самому автору — Михаилу Шолохову — пришлось защищать себя от подозрений в плагиате. Обывательские слухи скоро превратились в альтернативные мнения серьезных исследователей. Новый, уже поддержанный авторитетом нобелевского лауреата А. И. Солженицына виток полемики вокруг авторства Шолохова возник в 1974 г. после публикации работы, в которой автор, скрытый под псевдонимом Д, оспаривает авторство Шолохова и приписывает роман некоему Ф. Крюкову. Выбор Крюкова на роль автора «Тихого Дона» не случаен.
Читать дальше