Ирина Каспэ - Искусство отсутствовать - Незамеченное поколение русской литературы

Эта концепция, безусловно, значима для нашей темы. Однако мы для разговора о «неуспешном поколении» выберем иной масштаб и соответственно иной угол зрения. Нас в первую очередь будет интересовать микросоциология и микроистория поколения — как представления о статусе писателя и индивидуальные мотивации литературного письма включаются в общую поколенческую модель, способную балансировать между символами успеха и неудачи, и какое место на этой шкале занимает категория незамеченности.

Итак, кратко напомним о тех исследовательских языках, которые не могут не учитываться в связи с темой поражения и успеха. Здесь, конечно, не имеет смысла говорить о сколько-нибудь едином поле исследований — как в случае с «поколением», — но выделить несколько опорных точек нам все же удастся.

Инструментарий, позволяющий перевести эту проблему на язык социологии, задается опять же Мангеймом. Особенно подробно — в работе «О природе экономических амбиций» [54] В кн.: Mannheim К. Essays on the sociology of knowledge / Ed. by P. Kecskemeti. London: Routledge à K. Paul, 1952. На русском: Мангейм К. О природе экономических амбиций и значении этого феномена в социальном воспитании человека / Пер. Е. Я. Долина // Очерки социологии знания. М.: ИНИОН, 2000. С. 109–162. . Вопрос «Что есть „успех“?», вынесенный в название одной из главок, подразумевает вопросы о режимах удостоверения успеха (механизмах признания), критериях его измерения и оценки (объективациях социальных норм), наконец, о доминирующих социальных позициях, с которых такая оценка будет возможной. Встраивая «успех» в нормативную структуру общества, Мангейм различает две полярные стратегии: на одном полюсе окажется «стремление к успеху», представляющее собой рациональное освоение социальной реальности, на другом — отсутствие амбиций, «сумеречное» погружение в «бездонные глубины души». Для «бродяг, цыган и нищенствующих монахов», не думающих о завтрашнем дне и не устремленных к успеху, «мир проявляется <���…> лишь через посредство смутных „атмосферных“ впечатлений» [55] Там же. С. 136. . Иными словами, за границами успеха распадается язык и начинается территория невыразимого.

Исследовательская традиция, основывающаяся на интересе к этой территории невыразимых смыслов, слепых пятен побуждает расценивать неудачу как революционное действие, слом стереотипов и метанарративов, а применительно к литературе — как прорыв к более подлинной реальности, преимущественно политической: именно с этих позиций Делёз и Гваттари комментируют дневниковую запись Кафки о «малых», «второстепенных» литературах [56] Deleuze G., Gualtari F. Kafka: pour une littérature mineure. Paris: Ed. de Minuit, 1975. .

Но акценты могут быть расставлены и иначе. Согласно другой логике идея неуспешной, маргинальной, непризнанной современниками, «проклятой» литературы связана с обособлением литературного пространства, с его автономией от других институтов или социальных областей. Только в этом случае формируются ценностные механизмы поддержки и компенсации непризнанности — скажем, инстанция идеального, будущего читателя. Это направление размышлений намечено Сартром в книге «Что такое литература?» [57] Sartre J.-P. Qu’est-ce que la littérature? // Sartre J.-P. Situations II. Paris, 1948. P. 55–330. На русском: Сартр Ж.-П. Что такое литература? / Пер. Н. Полторацкой. СПб.: Алетейя, 2000. , а позднее воспроизведено в «полевой теории» Бурдье [58] Bourdieu P. Le Champ littéraire // Actes de la recherche en sciences sociales. 1991. № 89. P. 3–46; Bourdieu P. Les règies de l’art. Seuil, 1992; Bourdieu P. The Field of Cultural Production, Columbia U. P., 1993. На русском: Бурдье П. Поле литературы // Новое литературное обозрение. 2000. № 45. С. 22–87. . Существенно расширив представления об атрибутах и символах признания, Бурдье и его последователи [59] Charle Ch. Situation du champ litteraire // Littérature. 1981. № 44; Viala A. Naissance de I’écrivain: Sociologie de la littérature a l’âge classique. Paris: Editions de Minuit, 1985. На русском: Виала А. Рождение писателя: социология литературы классического века. // Новое литературное обозрение. 1997. № 25. С. 7–23. рассматривают неуспех как своеобразную форму стратегии успеха, как свободно избранную «позицию в литературном поле», позволяющую так или иначе получать «символическую прибыль».

Как видно из этого беглого обзора, с проблемой «успеха и поражения» связано несколько смежных проблем. Одна из них — проблема «социального» и «асоциального», «внешнего» и «внутреннего», «мейнстрима» и «маргинальности». Основная призма, сквозь которую мы намереваемся рассматривать подобные оппозиции, — теория публичных и приватных пространств. На макросоциологическом уровне эта теория активно разрабатывалась Эдвардом Шилзом и его школой [60] ShiIs Е. Privacy and Power // Shils E. Center and Periphery: Essays of Macrosociology. Chicago: University of Chicago Press, 1975. P. 317–344; Bulmer M. The Boundaries of the Private Realm: Limits to the Imperium of the Center // Center. Ideas and Institutions. Chicago, London: The University of Chicago Press, 1988. P. 160–172. ; в числе наиболее известных исторических исследований — переведенная на русский язык монография Ричарда Сеннета «Падение публичного человека» [61] Sennet R. The Fall of Public Man. N.Y.; London: W. W. Norton à Co, 1974. На русском: Сеннет P. Падение публичного человека / Пер. О. Исаева, Е. Рудницкая, Вл. Софронов, К. Чухрукидзе. М.: Логос, 2002. . Другая значимая для нас проблема — собственно риторика умолчания, недоговоренности, невыразимости, проблема негативной идентичности и апофатических определений. Сошлемся на сборник статей, непосредственно посвященный этой теме, — «Языки несказуемого: Игра негативности в литературе и литературной теории» под редакцией Вольфганга Изера и Сэнфорда Бадика [62] Languages of the Unsayable. The play of Negativity in Literature and Literary Theory / Ed. by S. Budick and W. Iser. N.Y.: Columbia Univ. Press, 1989. .