Рикардо Семлер - Маверик. История успеха самой необычной компании в мире

Специалисты могут брать несколько недель или даже месяцев каждый год или два и забыть о своих обычных обязанностях (пока эта программа распространяется только на сотрудников среднего звена и выше). Они могут проводить время за чтением книг и статей, учиться, совершенствовать систему своей работы. Или просто думать. В этом и состоит смысл «отпуска для лечения гепатита». Он был придуман не как лекарство от усталости из-за переработок. Он нужен для передышки в карьере, чтобы люди могли остановиться и еще раз задуматься о своих целях. Они могут распланировать все заранее, определиться с приоритетами и вернуться в отличной форме, готовые взяться за поставленные задачи. Они всегда возвращаются к нам, свежие и хорошо отдохнувшие, полные желания работать.

Иногда наша гибкость имеет неприятные последствия. Так, мы потратили огромное количество времени на переобучение одного из наших топ-менеджеров. Мы готовили его на должность руководителя одного из наших производств. А потом мы узнали из нашей стандартной анкеты «Кем бы вы хотели стать через десять лет?», что его больше интересует маркетинг. Нам пришлось оплатить его учебу в самой передовой бизнес-школе. Сейчас он возглавляет завод по производству судового оборудования.

У меня появилось нехорошее предчувствие насчет этого письма, когда я увидел обратный адрес. Я точно знал, что в том районе города вообще нет жилых домов.

Естественно, сообщение внутри было составлено из букв, вырезанных из журналов, — как требование о выкупе в триллере. В нем излагались детали закулисной сделки между двумя топ-менеджерами Semco и поставщиком листового железа, и написано оно было, как указывал анонимный автор, чтобы вернуть должок моему отцу.

Письмо пришло по почте как раз после размещения нами заказов на сумму более чем 500000 долларов у вышеупомянутого поставщика. Так как до этого мы не вели никаких дел с этой компанией (впрочем, как и с другими претендентами на этот заказ), думаю, мы имели полное право вызвать наших топ-менеджеров и спросить их обо всем этом. Но мы вступили в новую эпоху доверия в Semco, и с ней вполне согласовывалась идея не принимать во внимание обвинения, не подкрепленные вескими доказательствами, а тем более анонимные.

Вместо того чтобы расспрашивать менеджеров, мы с Кловисом решили выяснить личность жалобщика. Если утверждения были ложными, мы, конечно же, не хотели бы, чтобы такой человек у нас работал. Если они были справедливы, мы бы предприняли соответствующие меры, но хотели бы выяснить, почему понадобился такой таинственный способ разоблачения.

Обратный адрес был написан от руки, и Кловис попросил судебного графолога изучить почерк. В процессе своего расследования графолог воспользовался нашей документацией. Неделю спустя он представил нам отчет, и мы были очень рады, что отнеслись к этому случаю осмотрительно. Графолог утверждал: автором письма являлся сотрудник, уже присылавший подобное письмо год назад, тогда оно было подписано. В то время мы проигнорировали донос, так как автор письма и раньше был известен своими необоснованными обвинениями в адрес топ-менеджеров. И мы знали, что он считал себя несправедливо обойденным в повышении по службе.

Руководители были реабилитированы, а обвинитель уволен. И только потом об этом узнали все остальные.

Но прежде чем вы придете к выводу, что мы не слишком серьезно относимся к некорректному поведению, позвольте мне рассказать вам о другом случае. Несколько месяцев спустя после того, как мы вступили во владение заводом Hobart, один рабочий заметил, что три человека из отдела технического обслуживания и запчастей постоянно задерживаются на работе без видимых причин. Как-то ночью он также остался, забрался в небольшой шкаф и стал ждать. Сквозь дверную щель он видел, как эта троица таскала запчасти к своим машинам. Воры были пойманы, уволены и арестованы. Они воровали у нас около месяца. Я не хочу даже думать о том, сколько бы еще они воровали, если бы не этот рабочий.

Я считаю, что эти два случая демонстрируют преступление и наказание в стиле Semco. Мы всегда поддерживаем обвинения, если уверены, что кто-либо совершает уголовное преступление. Всегда. Но если дело не дошло до совершения преступления по факту или у нас есть обоснованные сомнения, мы предпочитаем в этом не участвовать. Мы не делаем письменных предупреждений, не отстраняем людей от работы, не урезаем зарплату или что-то в этом духе. Мы не хотим быть воспитателями в школах-интернатах. Мы обсуждаем то, что нас беспокоит, но официально ничего не предпринимаем. Конечно, если мы чувствуем, что кто-то действительно не подходит для работы у нас, мы так ему и говорим. Если он не изменится, то в конце концов мы его уволим. Но мы никому не мешаем.