Михаил Кречмар - Мохнатый бог

Ещё раз считаю нужным сказать, что по большей части бурый медведь не вступает в конфликт с человеком, стремится убежать или же потихоньку уйти. Но при определённой сложившейся обстановке поведение его может стать непредсказуемым. Именно это даёт нам право относиться к этому зверю с некоторой долей предвзятости. Но предвзятость эта не может простираться до неограниченности. И уж конечно, она не даёт никакого права самостоятельно, без видимых на то причин, решать вопросы жизни и смерти. Но в крайнем случае, в роковой момент нападения, когда не существует выбора, на черте между жизнью и смертью — да не дрогнет ваша рука!

Медведи людей не только калечат. Иногда они их и исцеляют. Старинные предания, согласно которым можно обрести силу, восстановить могущество или укрепить здоровье, съев часть тела могущественного врага, были в одинаковой степени распространены как в древности, так и в Средневековье, а часть этих поверий проникла и в культуру Нового времени, к которому принадлежим мы с вами. Из истории нам известны друиды, вкушавшие от печени захваченных жрецов враждебных племён; жрецы ацтеков, поедавшие сердца врагов на вершинах своих теокалли; японские самураи, считавшие, что съеденная печень врага укрепляет тело и дух воина, а также много других подобных примеров всякого мракобесия.

Обычаи, имеющие подобные корни, коснулись, разумеется, и медведей. Мы можем проследить их путь из самых древних рунических сказаний европейского Севера. В частности, герой Хиальто из скандинавского предания приобрёл силу и мужество, съев сердце медведя и напившись его крови.

Одним из самых оригинальных средневековых лекарственных рецептов, связанных с медведем, с нами поделился не кто иной, как Фрэнсис Бэкон, канцлер-чернокнижник.

«Нас постоянно уверяют, что смазывание оружия, которым была нанесена рана, излечивает саму рану. В изложении заслуживающих доверия людей (хотя сам я пока не совсем склонен в это верить) нужно обратить внимание на следующее: во-первых, необходимая для этого мазь приготавливается из ингредиентов, наиболее странными и труднодоступными из которых являются: мох с черепа мёртвого, но незахороненного человека и жир ребёнка или медведя, убитого во время совокупления».

У эвенков рваную рану от укуса хищника завязывали брюшным жиром медведя и собаки.

Раны от нарывов намазывали особой пастой, изготовленной из смеси медвежьего жира и желчи.

При кашле принимали внутрь топлёный собачий и медвежий жир. При этом верили, что для мужчины может быть целебным жир медведицы, а для женщины — медведя-самца.

При заболевании желудка применяли водный или спиртовой раствор медвежьей желчи.

Эвенки различают два вида медвежьей желчи — целебную и нецелебную. Обычная медвежья желчь бывает тёмного цвета, целебная — янтарно-жёлтого.

А. Черкасов довольно много и подробно говорит о целебном действии медвежьего жира и желчи, нигде, однако, не пускаясь в догадки по поводу механизма их действия.

«Здесь медвежий жир употребляют от многих болезней, как наружных, так и внутренних. Особенно он хорош в грудных болезнях. Я лично видел примеры выздоровления людей, сильно страдающих этими болезнями. Им хорошо мазать лошадиные садна (ссадины. —М. к.), где бы они ни были, они скоро заживают и покрываются шерстью.

Медвежья желчь играет важную роль в народной медицине, особенно дорожат ею сибирские туземцы. Между тунгусскими ламами, братскими баретчинами и вообще монгольскими шаманами (колдунами) она ценится довольно дорого. Я видел примеры этой торговли на таёжном золотом промысле (Урюмском): купец Першин взял из первых рук, от орочен, несколько желчей по рублю за штуку и просил их принести ещё. Хитрые туземцы смекнули торговлю и во второй раз продали тому же купцу две желчи по пять рублей каждую, а в третий раз одну за семь рублей. Такое повышение цены меня крайне заинтересовало; я спросил Першина, для чего он берёт медвежьи желчи по такой дорогой цене? Купец усмехнулся и сказал мне по секрету, что „орочены ещё дураки, ибо если бы они знали суть, то взяли бы с меня не по семь, а по пятнадцать рублей за каждую, и я бы дал им эту цену, потому что это снадобье имеет большой поход в орде; там мунгалы дают за каждую желчь по быку, а за желчь от медведицы — по два“.