Михаил Кречмар - Мохнатый бог

Не стоит нас трогать, пока мы заняты!

Бывает, обеспокоенный чем-то зверь начинает беспорядочно прыгать на одном месте, иногда становится на задние лапы, при этом громко ревёт — примерно так, как работает на холостом ходу пущенный на полную мощность двигатель внутреннего сгорания. Замечу также, что громкость этого рокочущего оглушительного рёва не зависит от размеров испускающего его зверя. Даже небольшой медведь может закатить настолько мощную руладу, что если вам не посчастливилось увидать самого зверя (по причине, например, темноты), то вы можете до конца жизни считать, что судьба свела вас с «самым-самым» медведем из всех существовавших на свете.

С таким же устрашающим рёвом поднимаются раздражённые крупные звери. Тогда они и занимают ставшую хрестоматийной позицию «разъярённого медведя» — на задних лапах во весь рост, морда злобно оскалена, лапы приподняты, когти растопырены… Но чаще всего, приняв такое положение, медведь вдруг «перекидывается» через плечо и с треском исчезает в кустах, которые только что находились у него за спиной…

Правда, такая встреча может закончиться и действительным нападением.

Ещё один тип психических атак выглядит на первый взгляд как нападение реальное. Досмотреть его до конца могут лишь люди с очень крепкими нервами. И добавим к тому же — невооружённые.

«Иду я с охоты, как вдруг из-за ближайших кустов стланика — бурый медведь. И кидается ко мне. Не сказать чтобы большой, но и не маленький. Так — средний. Бросился стремительно, с рыком, уши прижаты, харя растопырена — всё по-настоящему. Сорвал карабин, дёрнул затвор — патрон и перекосило. Страшно потому что. Так и стою — как солдатик, карабин у плеча, затвор вперёд жму, медведь на меня летит. Секунда или две прошло. И тут, вплотную от меня, он, как вездеход, одной стороной своей затормозил. Да так, что корму занесло, юзом пошёл, как машина. Едва меня не коснулся. Повернул под прямым углом и исчез в кустах. На том месте, где он затормозил, борозды остались — как тормозной след. Измерил расстояние от него до того места, где сам стоял. Полтора карабина уложилось. Всего».

Добавим: рука бы не дрогнула, лёг бы патрон в патронник — уложил бы мой приятель медведя наповал и добавился бы в картотеке случай «неспровоцированного нападения». Уложил бы наверняка. И был бы прав. Со всех точек зрения: закона и человеческой. Разве какой-нибудь безумный буддист бы не одобрил. Под черепную коробку зверю не заглянешь — как знать, может, мысль отвернуть его посетила в самую последнюю минуту? И расстояние в «полтора карабина» — конечно, не такое, на которое можно подпускать к себе хищного и, безусловно, опасного зверя, тем более при атаке.

Потеряй он на секунду самообладание и побеги, предсказать конец этой истории было бы не трудно. Тем, что не тронулся с места, охотник скорее всего спас себе жизнь.

Реальное нападение медведя не имеет ничего общего с изображающими его аляповатыми, лубочными картинками. На деле оно не так эффектно и намного страшнее. Человек, перенёсший пресс медвежьей атаки, не забудет её до конца жизни.

Медведь ни в коем случае не идёт в нападение на задних лапах. Он может подняться на двух ногах перед броском — для того, чтобы лучше сориентироваться в обстановке, осмотреться. Зрение-то у него плохое. Но в момент броска он снова опускается на четыре точки, собирается в комок и огромными прыжками, чуть не в три метра, устремляется вперёд.

Шерсть на клыкастой башке стоит дыбом, отчего морда кажется растопыренной, шире в два раза, уши плотно прижаты к черепу, зубы оскалены. Сам зверь напоминает чёрный громадный шар, несущийся вперёд огромными упругими скачками.

На каждом прыжке медведь издаёт громкий рыкающий звук — что-то вроде кашля или выдоха. Кажется, что это механически выходит воздух при складывании огромного тела в прыжке.

При виде нападающего медведя, по очень меткому выражению, «ноги сами бежать хотят». На осуществление любых желаний, в том числе желания бежать, остаётся очень мало времени. Медведь обычно бросается с короткого расстояния, и тех секунд, которые он отпускает человеку, едва хватает, чтобы сделать один прицельный выстрел. При условии, что он, даже вооружённый, не побежит. Побежавший человек почти наверняка обречён.