Андрей Ранчин - «На пиру Мнемозины» - Интертексты Иосифа Бродского

Аверинцев С. С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. C. 12. Неточно цитируется стихотворение Бродского «Одной поэтессе» (1965): в оригинале — «нормальным классицизмом» (I; 431).

Иванов Вяч. Вс. Современность поэтики Державина // Гаврила Державин. 1743–1816 / Под ред. Ефима Эткинда и Светланы Ельницкой. Нортфилд; Вермонт, 1995. С. 407.

Муза в изгнании. Интервью Анн-Мари Брамм (пер. Л. Бурмистровой) // Бродский И. Большая книга интервью. С. 44–45.

«У меня нет принципов, есть только нервы…» Интервью Биргит Файт. Лит. обработка О. Гольдштейн // Там же. С. 570.

«Двуязычие — это норма». Интервью Виллему Г. Вестстайну // Там же. С. 202.

«Судьба страны мне далеко не безразлична». Интервью Юрию Коваленко // Там же. С. 473.

«Поэт-классицист не присутствует в своих произведениях как личность. Его стихотворения соотнесены не с его индивидуальностью, а с идеей жанра, идеей истины в рационалистическом ее толковании и в ее разделенности в пределах жанровых схем. В стихотворении раскрывается не душа поэта, а над ним парящая, надындивидуальная истина понятия. Отсюда и отсутствие объединения стихотворений одного поэта в образе их автора, отсюда отсутствие лирического единства книги поэта. Оды, элегии, идиллии, духовные стихи, сатиры — в каждом из этих жанров другая душа, и каждый из них подчинен другому закону слога, тона <���…>» ( Гуковский Г. А. Пушкин и русские романтики. [Изд. 3-е.]. М., 1995. С. 115). Эта мысль, являющаяся «общим местом» в литературоведении, тем не менее может быть оспорена и существенно скорректирована. Ср., например, мнение Ю. М. Лотмана: Лотман Ю. М. Очерки по истории русской культуры XVIII — начала XIX века // Из истории русской культуры. Т. IV (XVIII — начало XIX века). М., 1996. С. 141. Для меня важна не столько истинность принятого утверждения, сколько отраженное в нем «читательское» представление о русской словесности XVIII века (при более пристальном исследовательском взгляде картина действительно может оказаться более сложной). Бродский хорошо знал литературу XVIII столетия, но не как исследователь, а именно как читатель и, вероятно, сильнее ощущал именно общие черты поэзии этой эпохи, отличающие ее от поэзии пушкинского и последующих периодов: на фоне последующей поэзии стихотворство XVIII века в большей мере подчинено требованиям жанра.

См. об этом инвариантном мотиве: Polukhina V. Joseph Brodsky: A Poet for Our Time. P. 174–177,247. Ср. описание создания стихотворения, представленное как действие, независимое от формального автора:

Словом «прописи» в этом стихотворении как бы обозначены рамки поэтической традиции. «Вкривь ли, вкось ли» — реминисценция из «Евгения Онегина» (гл. 7, строфа LV): «Благослови мой долгий труд, / О ты, эпическая муза!/ И, верный посох мне вручив, / Не дай блуждать мне вкось и вкрив. / Довольно. С плеч долой обуза! / Я классицизму отдал честь: / Хоть поздно, а вступленье есть» (V; 141).

[Пумпянский Л. В.] Кантемир. Тредиаковский // Гуковский Г. А. Русская литература XVIII века. М., 1998. С. 53.

Гуковский Г. А. Державин // Гуковский Г. А. Русская литература XVIII века. С. 358.

Впрочем, такая рефлексия спорадически проявляется у Бродского: например, в стихотворении «К Евгению» из цикла «Мексиканский дивертисмент» (1975); не случайно, что это стихотворение глубоко укоренено в русской поэтической традиции: оно содержит аллюзии на послание Г. Р. Державину «Евгению. Жизнь Званская», на «Евгения Онегина», «Медный Всадник» и «Так море, древний душегубец…» А. С. Пушкина.

Крепс М. О поэзии Иосифа Бродского. Ann Arbor, 1984. С. 128–129.

Отношение Бродского к логаэду на дактилической основе — особенное: «Насколько мне известно, логаэдические размеры с дактилями побивают любой спиритический сеанс в способности вызывать духов. В нашем деле вещи такого рода называются стилизацией. А раз ритм классики входит в наш организм, ее дух входит следом» («Письмо Горацию», пер. Е. Касаткиной [VI (2); 371]).