Юлия Свешникова: Я вырос в свободной России

Еще одна грань феномена отчуждения в России — это отчуждение власти от действительности. Сегодня можно говорить о неадекватном представлении властей об окружающей действительности. Здесь сыграли свою роль два фактора — коррупция и отсутствие полноценной обратной связи между государством и обществом. Примеров такого отчуждения множество, начиная от заниженных показателей инфляции, которые не имеют к реальности никакого отношения, но на которых строится экономическая политика, и заканчивая многочисленными скандалами, связанными с приездом «начальства». К вышесказанному можно отнести и завышение своих зарплат учителями и врачами при встречах с руководством страны, и фальшивые детекторы на вокзалах. Иногда дело доходит до абсурда — когда начинают ставить фальшивые заборы и красить траву в зеленый цвет. К сожалению, можно констатировать, что это отчуждение идет в геометрической прогрессии — каждый искаженный факт порождает политическое действие, которое, будучи основано на ложных предпосылках, порождает в качестве результата новые искажения в представлениях о действительности.

Власть, отчужденная от реальности, неспособна адекватно реагировать на запросы общества, что ведет к кризису легитимности самого института государства.

В стране сегодня существуют несколько совершенно не пересекающихся параллельных миров — мир крупного бизнеса, мир властных структур, мир интеллигенции и оппозиции, мир рядовых служащих и рабочих и еще много других миров. В каждом из них свои представления о реальности — своя история, свои проблемы и даже своя экономическая статистика. Между этими мирами нет практически ничего общего. Одна из важнейших причин, по которым революции в Восточной Европе стали успешными, — наличие авторитетной гуманитарной элиты, наличие общественных авторитетов, признаваемых всеми. У нас таковых нет. Люди ориентируются на разные идеалы, которые часто противоречат друг другу. Оказываясь неспособными к сплочению на основе неких позитивных идей, они сплачиваются вокруг объектов ненависти. А выбрать такой объект всегда легко — это и Соединенные Штаты Америки, и масоны, и мировая закулиса.

Но патриотизм, в основе которого лежит ненависть к другому, не дает подлинного единства. Настоящий патриотизм — это не крики «Ура, Россия!», не лобызание портретов премьер-министра и президента. Подлинная любовь к Родине — это неравнодушие к судьбе своего отечества и к участию в его жизни своих сограждан. В современном мире подлинное единство и подлинный патриотизм невозможны без осознания важности жизни и свободы человека. Пока мы не поймем важность этой истины, мы так и останемся страной, населенной призраками, где все друг другу безразличны. Это равнодушие закрывает перед нами все жизненные перспективы.

Многие молодые люди оказываются не в силах выдержать эту обстановку, и в итоге они стремятся уехать из страны. Не думаю, что это удачный выход. Уехать отсюда — значит, признать себя беспомощным перед сложившейся ситуацией. Каждый человек, небезразличный к бедам окружающих его людей, уехавший за рубеж, — это врач, сбежавший от своего больного. Конечно, у каждого из нас есть это право — уйти и забыть. Жить в этой удушливой атмосфере издыхающего советского монстра очень уж тоскливо. Можно пустить новые корни в другом месте. Вывезти семью и зажить другой жизнью. Но лично мне будет горько осознавать, что моя страна покрыта паутиной, заброшена и забыта, лежит в пыльном углу на обочине мирового политического процесса.

Если не уезжать, то что? Надеяться на государство? К сожалению, как я уже говорил, государство сегодня не видит реального положения дел, исходит из иных представлений о действительности. Оно отчуждено от граждан и их интересов. Этот институт живет в своем мире, и уповать на его помощь не слишком-то рационально.

Боюсь, единственный путь, следуя которому можно переломить ситуацию, — инициатива снизу. Каждый неравнодушный человек должен начать с изменений вокруг себя. Порой инициативе снизу придают слишком малое значение, однако у нас нет иных путей разрешения сложившейся ситуации. Только частные примеры поступков конкретных людей способны преодолеть отчуждение в нашем обществе. Но сами по себе, без должной инфраструктуры, эти примеры угаснут и останутся неизвестными. Лишь инфраструктура гражданского общества, базирующаяся на сочетании свободы и ответственности, способна сделать частную инициативу взаимопомощи трендом. Для этого необходимы свободные и ответственные СМИ, благотворительные фонды, профсоюзы и институты самоорганизации граждан. Через эти институты отдельные частные инициативы станут общеизвестными и получат потенциальную возможность закрепиться в виде практик гражданского общества. К счастью, как мне кажется, мы делаем первые шаги на этом пути: развивается стремление наших граждан к благотворительности, повышается внимание к проблемам общества, на которые отдельный индивид не может оказать необходимого влияния. Во многом это произошло благодаря распространению Интернета и социальных сетей в России. Мы пока еще находимся в начале процесса формирования гражданского общества современного типа. Но от того, сформируется ли его инфраструктура, будут ли реализованы его потенциальные возможности, сегодня зависит то, в какой стране мы будем жить завтра. Двадцать лет очень большой срок, а сделано для преодоления советского наследия очень мало. Времени у нас осталось совсем немного. Но, надеюсь, мое поколение все же сумеет использовать его с толком.