Епископ Варнава Беляев - Основы искусства святости. т3

2. Почему у докторов не возникает похотливых чувств, как в этом они стараются уверить общество? Потому что они, как говорится, уже виды видали, все «это» им приелось, надоело — каждый день одно и то же. А ведь Вересаев что говорит? «Мне кровь бросилась в лицо, — это был первый случай, когда перед

36

нами вывели молодую пациентку» . Но тут я сам встану на сторону ученых эскулапов: ведь если бы они при всей своей долголетней практике, в которой

37

число пациентов определяется десятками тысяч , стали еще приходить в возбуждение, то что за чудовищное устроение души они имели бы! Да и как после всего этого можно еще им говорить что-нибудь в свое оправдание? Но все-таки прибавлю — эти эскулапы не имеют ни малейшего понятия об истинном христианском целомудрии, когда могут открыто называть себя «чистыми» и «безупречными», не замечая в себе грубого возбуждения, «буящей, крепцей

38

сущей плоти», как выражается св. Иоанн Лествичник (либо их помыслы молчат, «спят», как говорят свя--39-

тые отцы). Но истинно целомудрен тот, у кого помыслы не спят, а умерщвлены 39. Позволительно, однако, усомниться: умерли ли эти ученые в отношении блудных помыслов или, выражаясь их же собственным языком, сделались ли они хотя бы импотентами от подобного «бесстрастия»? Нет, конечно. Речь ведь идет только о бесстрастии врачей в отношении пациентов в клиниках и в аудиториях при демонстрации больных. Посему довольно уже рассуждать об этом. Впрочем, добавлю еще одно слово.

3. Замечать в себе дурные мысли — это настоящий подвиг и добродетель, которая при дипломе доктора медицины не прилагается в виде премии. Известен еще из Писания путь жены блудницы: яже егда сотворит, и измывшися, ничтоже, рече, содеях нелепо (Притч. 30, 20).

Но что говорят обо всем этом святые отцы и жены, учителя истинного и непревзойденного целомудрия? Как бы они вели себя в данном случае? Вот несколько примеров.

Пример первый (иллюстрирующий слова Вересаева: «...но потом, дома, воспоминание о происшедшем приняло тонкосладострастный оттенок»).

Один брат, — рассказывается в патерике 40, — находился в пути; с ним была мать, уже старуха. Когда они подошли к реке, старуха не могла перейти. Сын, взявши мафорий 41, обернул свои руки, дабы не коснуться тела матери, и, таким образом подняв ее, перенес на себе на другую сторону. Мать спросила его: «Для чего ты обернул свои руки, сын мой?» «Для того, — сказал он, — что тело женщины -огонь. Из того самого, что я прикоснусь к тебе, придет мне на мысль другая женщина».

42

Пример второй. Брат Василия Великого св. Григорий, епископ Нисский , передает о своей родной и старшей сестре преп. Макрине, что «однажды, когда появилась [у нее на груди] болезненная опухоль и угрожала опасность разрезать эту опухоль, иначе болезнь сия вполне и совершенно обратилась бы в неисцельную, если бы дошла до близких сердцу мест, мать долго просила и умоляла ее воспользоваться пособием врача, так как и это искусство, говорит она, дано Богом на пользу людям. Но она, считая обнажение какой-нибудь части тела пред чужими глазами болезненнее самой болезни, по наступлении вечера... удалившись в святой храм, всю ночь припадает с молитвой к Богу Целителю и, текущую из глаз воду смешав с землею,

-40-

сию слезную грязь употребляет вместо лекарства против своей болезни; когда же мать скорбела духом и снова просила ее прибегнуть к врачу, она сказала, что достаточно для нее будет того лекарства против болезни, если мать своею рукою оградит место больное святым знамением. Как скоро мать вложила свою руку в недра ее, чтобы оградить эту часть крестным знамением, болезнь, по совершении сего знамения, исчезла».

Пример третий. Знаменитая диаконисса, св. Олимпиада, в баню не ходила. Если же была ей нужда ради недуга вымыться, то она в хитоне — в рубашке, чтобы понятней было, — входила в наполненную теплой водой ванну и мылась, не снимая этой одежды. Не только прислуживавших ей женщин, «но и сама себе

43

стыдяшеся, ни хотяше зрети наготы своего тела» .

Пример четвертый. Вот что рассказывает св. Афанасий Великий 44про нитрийского отшельника Амуна. «Однажды настала Амуну нужда переправиться через реку... Было же тогда полководце. Амун стал просить бывшего с ним Феодора отойти дальше, чтобы не видеть им друг друга обнаженными, когда будут переплывать реку. Потом, когда Фе-одор удалился, Амун устыдился также сам себя увидеть обнаженным. Но пока боролся со стыдом и беспокоился, внезапно перенесен был на другой берег».