Лайза Голдстайн - Рай - это сад огороженный

Лоутон повернулся к калифу Исмаилу, сидящему все с тем же отрешенным видом.

— Я... ну, хорошо, предположим, что я передавал кому-то какие-то бумаги. Что мне за это будет?

Калиф промолчал.

— Понимаете, мне нужны были деньги, — продолжал Лоутон. — Это все ваша вина. Если бы вы не напридумали эти проклятые штуковины, я все еще работал бы сапожником. У меня были бы подмастерья и. и положение в обществе, и достаточно денег, чтобы жениться и обзавестись домом.

— И кто же вам предложил эти деньги?

— Испания.

— Испания?! — вмешался в разговор еще один дознаватель. — Чего они, во имя Аллаха, хотят?

— Я думал, вы знаете, — злобно произнес Лоутон.

— Расскажите нам.

— Хотят они того же, что и все остальные. Секрет ваших машин. Я обнаружил в Хранилище записей кое-какие чертежи, выглядевшие достаточно достоверно, и взял их.

— Спросите его, — вмешалась Тейп. Все находящиеся в комнате оглянулись на нее. — О чем он разговаривал с тем японским гомункулусом?

— Испанцы хотят узнать, как устроены гомункулусы и как они работают, — ответил Лоутон. Переводчик быстро передавал его слова. — Никто не может залезть во внутренности ваших машин без того, чтобы они не оказались разрушенными, поэтому они закупили несколько экземпляров в Японии. И они смогли отыскать способ вскрывать ваших гомункулусов, не повреждая их, а также поняли, как можно задать другую программу, заставив бунтовать. Мне нужно было найти способ пройти мимо гомункулусов, сторожащих Хранилище записей. Испанцы помогли мне в этом.

— Так это вы впустили испанцев на мануфактуру? — спросила Тейп.

Лоутон ничего не ответил.

— Это вы сделали, точно! А затем хотели свалить вину на меня, поскольку я пытался остановить этих обезьян. Но зачем испанцам нужно, чтобы они взбунтовались?

— Я не знаю. Они мне говорили только самое необходимое.

— А почему вы пытались убить меня?

— Ты видел меня в компании того японского гомункулуса. Я боялся, ты начнешь что-то подозревать.

— Подозревать! Вот уж точно! После того как вы попытались меня убить, я действительно стал что-то подозревать!

— Ну, хорошо, — подал голос калиф Исмаил. Все повернулись к нему. — Мы уже достаточно его допросили на сегодня. Уведите.

— Нет, — завопил Лоутон. Двое людей калифа грубо подняли его на ноги. — Нет, вы же обещали. Что вы со мной хотите сделать?

— Еще не знаю, — сказал калиф. — Но наш разговор не закончен.

Лоутона вывели из помещения, его вопли слышались еще какое-то время, пока не затихли вдали.

— Что вы с ним сделаете? — спросил человек, все время находившийся рядом с калифом. — Тейп слышала, что его называют «визирь».

Калиф Исмаил вздохнул.

— Еще не решил. Да, я с удовольствием казнил бы его прямо сейчас, но это может не понравиться королеве Елизавете — он ее подданный, в конце концов. Мне придется снестись с нею и узнать, чего она хочет.

— Я согласен: нам следует его казнить, — сказал визирь. — Вы временами бываете слишком добры.

— Хорошо ли отнимать у человека жизнь, которую даровал ему Аллах? — Визирь ничего не ответил и калиф продолжил: — Но, разумеется, все должны знать, что никому не позволено красть наши секреты.

Он посмотрел на Тейп. Казалось, его взгляд пронизывал ее насквозь, постигая все глубоко запрятанные тайны: и про то, как умерли ее родители, как она плакала целыми днями, как голод вынудил ее искать работу. Но он только сказал:

— Ты что-либо знал о делах этого человека? Участвовал в них?

— Нет, Ваше Величество!

— А почему ты нам помог?

Тейп задумалась и вдруг поняла, что и сама этого не знает. Даже предполагая, что Лоутон может работать на Елизавету, она все равно продолжала его выслеживать. Она по доброй воле приняла сторону Аль-Андалуза, выбрала философию и здравый смысл, а не суеверия и предрассудки. Невзирая даже на то, что они держат своих женщин взаперти. Но, в конце концов, женщины и в Англии несвободны, а что касается ее лично, так ей и тут, и там придется прикидываться парнем.

Но объяснить всего этого Тейп не могла.

— Я... мне нравятся ваши машины, — пролепетала она.

Калиф Исмаил рассмеялся.

— Что ж, на самом деле мы не поймали сообщника Лоутона, он был прав — мы блефовали. Но, похоже, он передал ему нечто чрезвычайно важное — чертежи очень мощного оружия. Испанцы готовят вторжение, и я не уверен, окажемся ли мы к нему готовы.

Он повернулся к визирю.

— А вы ведь меня предупреждали, мой старый друг. Вы говорили, что мы должны заняться созданием армии, вместо того чтобы слушать музыку, изучать звезды и заниматься поэзией.