Ойген Бём-Баверк - Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Признание за потребностями решающего значения для объяснения всех экономических категорий и процессов позволило австрийцам создать хотя бы видимость монистической и последовательной теории. Дело в том, что потребности, в отличие от спроса, не находятся в прямой и непосредственной зависимости от цен. Поэтому ссылка на потребности (конечно, если эта ссылка достаточно обоснована) означает, что экономическое исследование данного вопроса закончено, ибо дальнейшее исследование причин потребностей не входит в задачу экономиста.

Правда, потребности тоже находятся в зависимости от целого ряда социальных факторов. Достаточно указать на ту связь, которая имеется между производством и потребностями. «Производство, — указывает Маркс 1000 , — не только доставляет потребности материал, но оно доставляет и материалу потребность. Когда потребление выходит из своей первоначальной природной грубости и непосредственности, а пребывание его на этой ступени являлось бы само результатом закостеневшего в первобытной дикости производства, то оно [88] само, как импульс, исходит от предмета. Потребность, которую оно в нем ощущает, создается от восприятия. Предмет искусства, а также всякий другой продукт создает понимающую искусство и способную наслаждаться красотой публику». Но само производство, его характер, формы, размеры находятся в зависимости от общественной организации производства, от характера общественного распределения. Через влияние производственного фактора потребности вступают в зависимость от всей совокупности социально-экономических факторов.

В известных пределах можно говорить о том, что потребности находятся в некоторой зависимости от рыночных цен. Существующая система рыночных цен определяет господствующий в данной социальной среде тип потребления, а последний, в свою очередь, определяет характер потребностей. Удешевление какого-нибудь продукта в состоянии вызвать к жизни новые классы потребителей этого продукта. В связи с этим у субъекта, принадлежащего к этим классам, могут возникнуть, под влиянием революции цен, новые потребности, которых прежде не было. В этих случаях нельзя, конечно, отрицать наличия определенной причинной зависимости между потребностями и ценами. Необходимо лишь отметить, что эта зависимость является весьма отдаленной. Непосредственной зависимости между потребностями и ценами нет. Потребности определяются целым рядом факторов, причина которых коренится в физиологических законах или в социально-бытовых условиях (по отношению к культурным потребностям). Воздействие цен на культурно-бытовой уклад и влияние последнего на характер потребностей являются весьма длительным процессом, который зависит от целого ряда других факторов. Поэтому вполне возможно, что изменившиеся цены не вызовут никакого изменения потребностей. Высоким ценам на тот или иной товар могут соответствовать весьма интенсивные потребности в данном товаре. Поскольку влияние цен на потребности является весьма отдаленным и косвенным, экономист может считать, что анализ природы и причин потребностей не входит в его компетенцию. Ссылка на полезность в качестве причины или определяющего фактора того или иного явления может считаться вполне достаточной для экономического объяснения. Экономист упирается здесь в такой фактор, который находится на границе его дисциплины и который в пределах теоретической экономии не подлежит дальнейшему анализу. Отсюда понятна тенденция представителей австрийской школы основать всю свою экономическую систему на теории полезности. Последняя, превращенная в фундамент теоретической постройки австрийцев, сообщает теории ценности ту законченность, которую тщетно искали представители теории спроса и предложения и издержек производства. Теория полезности призвана освободить учение австрийцев от всяких заколдованных кругов, вытекающих из того, что целый ряд экономических факторов, долженствующих объяснить законы изменения цен, сам зависит от последних.

Учение о субъективных оценках австрийцев характеризуется, таким образом, резко выраженным дуализмом. С одной стороны, в теории субъективной ценности субъективные оценки выступают как предельные полезности, зависящие только от интенсивности потребностей и количества благ, т. е. от не-ценностных моментов; с другой стороны, в теории объективной ценности субъективные оценки фигурируют как максимальные цены, связанные, по самой своей природе, очень тесно с существующей системой рыночных цен. Этот дуализм вытекает из противоречия между целью и средством. Целью австрийцев является попытка объяснить процесс ценообразования. Средством является теория потребностей, призванная объяснить конечное основание цены. Но из потребностей, рассматриваемых независимо от влияния рыночного механизма, ни при каких условиях нельзя дедуцировать уровень рыночной цены (даже в условиях естественной монополии и [89] для очень ограниченного времени). Неосуществимая по своей природе задача легко разрешается австрийцами путем ловкого маневра — субъективные оценки превращаются в двуликого Януса. Одним лицом они обращаются к теории потребности, другим лицом - к теории максимальных цен. Предельные полезности ловко подменяются максимальными ценами. Дуализм понимания субъективных оценок австрийцев ярко выражает противоречие между формой и содержанием в их учении: по форме австрийская теория выступает как последовательная психологическая теория; фактически, по своему содержанию, она является модернизованной теорией спроса и предложения.