Мария Котова - В лабиринтах романа-загадки - Комментарий к роману В. П. Катаева «Алмазный мой венец»

372. … его дружба со мною имела скорее характер покровительства, что еще Пушкин назвал «иль покровительства позор». — В ст-нии «Дружба» (1825).

373. Самое удивительное, что я никак не могу написать его словесный портрет. Ни одной заметной черточки. Не за что зацепиться: ну в приличном осеннем пальто, ну с бритым, несколько старообразным сероватым лицом, ну, может быть, советский служащий среднего ранга, кто угодно, но только не поэт, а между тем все-таки что-то возвышенное, интеллигентное замечалось во всей его повадке. А так — ни одной заметной черты: рост средний, глаза никакие, нос обыкновенный, рот обыкновенный, подбородок обыкновенный. Даже странно, что он был соратником Командора, одним из вождей Левого фронта. Ну, словом, не могу его описать. — Ср. с портретом Н. Асеева в мемуарах П. В. Незнамова: «…он — подтянутый и стройный, какой-то пепельно-светлый, потому что рано поседевший, — шел своей летящей походкой» ( Незнамов П. В. // О Маяковском. С. 358). Ср. также у Ю. Олеши: «Одно из первых посещений пивной у меня связано с воспоминанием об Асееве <���…> Асеев, тогда, разумеется, молодой, но с тем же серым лицом, все предлагал заказать целый ящик пива. Причем не ради того, чтобы побольше выпить, а только из желания позабавиться — тащат ящик, ставят у ног. Незримо присутствует в этом воспоминании Катаев» (Олеша 2001. С. 192).

374. Помнится, в то утро королевич привел с собой какого-то полудеревенского паренька, доморощенного стихотворца, одного из своих многочисленных поклонников-приживал, страстно в него влюбленных. — По-видимому, речь идет о Якове Петровиче Овчаренко (псевд.: Иван Приблудный) (1905–1937, репрессирован). Ср. в мемуарах С. Д. Спасского о С. Есенине: «Он сидит в „Стойле Пегаса“, вокруг сторонники, подражатели. Какой-нибудь Ваня Приблудный, которому кажется, что так легок есенинский путь» ( Спасский С. Д. // С. А. Есенин. Материалы к биографии. М., 1992. С. 203) и у А. Б. Мариенгофа: «Как-то, не дочитав стихотворения, он схватил со стола тяжелую пивную кружку и опустил ее на голову Ивана Приблудного — своего верного Лепорелло. Повод был настолько мал, что даже не остался в памяти» ( Мариенгоф А. Б. Роман без вранья. Циники. Мой век, моя молодость… М., 1988. С. 49).

375. Королевич подошел ко мне, обнял и со слезами на глазах сказал с непередаваемой болью в голосе, почти шепотом:

— Друг мой, друг мой, я очень и очень болен! Сам не знаю, откуда взялась эта боль <���…>

Слова эти были сказаны так естественно, по-домашнему жалоб но, что мы сначала не поняли, что это и есть первые строки новой поэмы. — Здесь и далее: неточно цитируются фрагменты «Черного человека» (1925).

376. … у него имелся цилиндр, привезенный из-за границы, и черная накидка на белой шелковой подкладке, наряд, в котором парижские щеголи некогда ходили на спектакли-гала в Грандопера. — «<���В Петрограде, спасаясь от дождя. — Коммент.> бегали из магазина в магазин, умоляя продать нам без ордера шляпу. В магазине, по счету десятом, краснощекий немец за кассой сказал:

— Без ордера могу отпустить вам только цилиндры.

Мы, невероятно обрадованные, благодарно жали немцу пухлую руку <���…> Вот правдивая история появления на свет легендарных и единственных в революции цилиндров» ( Мариенгоф А. Б. Роман без вранья. Циники. Мой век, моя молодость… М., 1988. С. 28).

377. Извозчик дремал на козлах. Королевич подкрался, вскочил на переднее колесо и заглянул в лицо старика, пощекотав ему бороду. — И далее: «Есенин разговаривает с извозчиком» — еще одна ходовая тема для авторов мемуаров о поэте. См., например, у И. И. Старцева ( Старцев И. // О Есенине. Т. 1. С. 415).

378. Королевич еще раз прочитал «Черного человека», и мы отправились все вместе по знакомым и незнакомым, где поэт снова и снова читал «Черного человека», пил не закусывая, наслаждаясь успехом, который имела его новая поэма.

Успех был небывалый. Второе рождение поэта. — Еще одна «пастернаковская» подсветка образа С. Есенина — аллюзия на заглавие книги Б. Пастернака «Второе рождение» (1932).

379. Конечно, я не смог не потащить королевича к ключику, куда мы явились уже глубокой ночью.

Ключик с женой жили в одной квартире вместе со старшим из будущих авторов «Двенадцати стульев». — По адресу: д. 1/22, кв.24 по Сретенскому переулку. Ср. в мемуарном очерке Ю. Олеши об И. Ильфе: «Комната была крошечная. В ней стояли две широкие, так называемые тахты — глаголем, — то есть одна перпендикулярно вершине другой. Просто два пружинных матраца на низких витых ножках» ( Олеша Ю. Памяти Ильфа // Вопросы литературы. 1962. № 6. С. 179). Квартира находилась на втором этаже, а первый был занят колбасным производством (может быть, не случайно в «Зависти» Олеши именно изготовлением усовершенствованной колбасы поглощен Андрей Бабичев). Дом снесен в 2003 г.