Мария Котова - В лабиринтах романа-загадки - Комментарий к роману В. П. Катаева «Алмазный мой венец»

Возвращаясь к разговору о наиболее точном жанровом определении для книги Катаева, вспомним формулу, которую вечный катаевский оппонент Виктор Шкловский когда-то предложил для юношеского произведения Вениамина Каверина: «памфлетный мемуарный роман» [15] См.: Шкловский В. Б. Тогда и сейчас (1929) // Литература факта. Первый сборник материалов работников ЛЕФа. М., 2000. С. 130. .

История усвоения катаевского памфлетного мемуарного романа читающей публикой заслуживает того, чтобы о ней рассказать подробнее.

Впервые напечатанное в б номере журнала «Новый мир» за 1978 год, это произведение стремительно завоевало бешеную популярность в интеллигентской среде.

Но единодушия в оценках «Алмазного венца» отнюдь не наблюдалось. Сам автор был склонен воспринимать ситуацию драматически: «…не понят „Алмазный мой венец“, клюют, щиплют», — жаловался он в разговоре с поэтом-земляком Семеном Липкиным [16] См.: Липкин С. И. Катаев и Одесса // Знамя. 1997. № 1. С. 217. .

Сходное ощущение сохранилось в памяти у литератора националиста Н. Переяслова, который многие годы спустя защищал катаевский роман от потенциальных недругов и поощрительно сопоставлял катаевскую книгу с мемуарной трилогией Ст. Куняева «Поэзия. Судьба. Россия»: «Я хорошо помню, сколько негодования, возмущения и споров вызвали в свое время напечатанные в „Новом мире“ художественные мемуары Валентина Катаева „Алмазный мой венец“ <���…> что бы там кто ни говорил и ни писал об этой книге, а для меня она и по сей день остается одной из самых горячо любимых и перечитываемых» [17] Литературная газета. 2003. 22–28 января. С. 14. .

Как это ни странно, но реплика Переяслова прозвучала в унисон со следующим высказыванием эмигранта-западника А. Гладилина: «„Алмазный мой венец“ вызвал, мягко говоря, недовольство прогрессивной интеллигенции. До Парижа доходили слухи: Москва возмущена! <���…> В советской прессе появились ядовито-кислые рецензии. Парадокс: классика отечественной литературы защищала только <���радиостанция> „Свобода“ в лице вашего покорного слуги» [18] Литературная газета. 1997. 29 января. С. 12. .

Чтение насквозь большинства рецензий на роман Катаева ясно показывает, что все эти и некоторые другие суждения о публичной экзекуции, которой якобы подвергся автор «Алмазного венца» после опубликования своих мемуаров, сильно преувеличены. А точнее будет сказать: достаточно многочисленные частные нелицеприятные оценки романа лишь в нескольких случаях преобразились в печатные отклики на новое произведение Героя Социалистического Труда (1974), автора официально канонизированных «Сына полка» и «Маленькой железной двери в стене».

В качестве примера отрицательной оценки «Алмазного венца», не попавшей в печать, приведем здесь мнение поэта Давида Самойлова из его письма к Лидии Корнеевне Чуковской (оно было получено адресаткой 7 июля 1978 года — менее чем через месяц после выхода «катаевского» номера «Нового мира» — такова была степень заинтересованности советской интеллигенции мемуарами Катаева!): «Это набор низкопробных сплетен, зависти, цинизма, восторга перед славой и сладкой жизнью. А завернуто все в такие обертки, что закачаешься. Это, конечно, на первый взгляд. Выручает ассоциативный метод и дешевые парадоксы. Но ведь клюют и на это. Говорят: очаровательно» [19] Знамя. 2003. № 5. С. 169. .

В советских газетах и журналах, дружным хором откликнувшихся на выход «Алмазного венца», преобладали совершенно иные голоса.

Правда, в журнале «Дружба народов» действительно была опубликована уже цитировавшаяся нами жесткая рецензия на «Алмазный мой венец», написанная Н. Крымовой: «На удивление постоянное, первое и нескрываемое движение героя „Алмазного венца“ — встать рядом, сесть рядом „со своими великими умершими и погибшими друзьями“» [20] Дружба народов. 1979. № 9. С. 238. .

Но эта рецензия, по испытанной советской методе, была уравновешена апологетическим откликом на «Алмазный венец» Евгении Книпович, помещенным в том же номере «Дружбы народов». Книпович писала о «безупречном чувстве меры» Катаева, о его умении говорить о прошлом «с улыбкой и подначкой» [21] Там же. С. 249. .

«Вопросы литературы» отреагировали на выход романа язвительной рецензией В. Кардина: «Картинки, подкрепляющие обиходные истины типа „слаб человек“, „все люди, все человеки“, портреты писателей „в туфлях и в халате“ чаще всего потакают обывательским вкусам» [22] Вопросы литературы. 1978. № 10. С. 75. .