С Смирнов: Пятьсот лет назад

Именно потому, что Европа уже стоит одной ногой в Новом времени, и церковь давно исчерпала там свою конструктивную роль, стала непопулярной. Россия же лишь вступает на порог своего нового времени: здесь предстоит огромный труд державостроительства, резкое изменение условий народного бытия. В этом рискованном предприятии правительству нужна активная поддержка церковников - а для этого церковь должна оставаться вассалом короны. Лишенная же земель, церковь станет не только "дешевой", но и неуправляемой. Слишком независимо мыслят, по мнению Ивана III, монахи-нестяжатели; завтра они могут перейти к политическим действиям, возглавить народное сопротивление непопулярным реформам правительства. Государь всея Руси не может этого допустить: ему не нужен ни "русский Ян Гус", ни "русский Савонарола". Поэтому симпатии Ивана III скоро склонятся на сторону "осифлян" - противников нестяжателей, и русская церковь останется богатой, но послушной приспешницей власть имущих.

Итак, в конце 15 века Россия еще не созрела для Реформации, но первые ростки нового мировоззрения уже пробиваются - и не только в Новгороде, издавна тесно связанном с Европой, где уровень разномыслия всегда был высок. Еще в 14 веке там, впервые на русской земле, появилсь еретики - секта "стригольников". Подчинение Новгорода Москве вновь обострило социальные конфликты - и вот возникла ересь "жидовствующих", стремящихся самостоятельно изучать священное писание в первоисточнике, не доверяясь его официальной трактовке. В условиях объединенной России еретики быстро появились и в Москве - эта невидаль очень беспокоит церковников. Подозрителен им и кружок Федора Васильевича Курицына - виднейшего дипломата и друга великого князя. Этот дьяк долго пробыл в Италии и увлекся там интеллектуальной революцией Возрождения. Что более всего поразило пытливого москвича? Весть о том, что Земля, должно быть, круглая, или тот факт, что люди пытаются осмыслить свое бытие, не заглядывая в Библию? Мы не знаем этого; но, вернувшись в Москву, Курицын создал в своем доме небольшой исследовательский кружок по проблемам натурфилософии - тоже вещь небывалую на Руси.

Новгородский епископ Геннадий мечет громы и молнии в вольнодумцев, которые "ум свой ставят в бога место". Хорошо осведомленному церковнику не дают спать "достижения" европейской инквизиции: он тоже хочет жечь еретиков, обратить вспять начавшуюся культурную революцию. Но традиционное общественное мнение России не приемлет таких диких методов, и умный консерватор Иван не хочет пятнать свой авторитет пособничеством церковнику-террористу. Только после 1500 года, когда Курицын умрет, а старый князь ослабеет волей - тогда мракобесам разрешат их желанный эксперимент, и два костра в Новгороде и в Москве поглотят немногих вольнодумцев. Народ с отвращением воспримет эту новинку, и методы инквизиции не привьются в России вплоть до эпохи опричного террора, когда Новое и Старое времена и здесь вступят в смертный бой, исчерпав возможности мирного сосуществования.

Но это будет позже; а пока русский народ пробует свои силы в десятках новых богатырских дел, о которых двадцать лет назад и не мечталось. Кто плывет "за три моря", кто осваивает степи Поволжья и леса Беломорья, либо торит путь за Урал ... В юной огромной России еще почти никому не тесно (этим она выгодно отличается от Испании), и оттого русский национальный характер (во многом близкий к испанскому) выделяется на общеевропейском фоне еще большей готовностью к сотрудничеству с чужаками, будь они "латынцы", "басурмане" или "язычники". Пожалуй, при ином психологическом складе нашим предкам не удалось бы размахнуть свою родину на треть Евразии!

Так интересно перекликается "русское чудо" 15 века на востоке Европы с "испанским чудом" на дальнем Западе. В сущности, все Новое время состоит из подобных социальных чудес - и конечно, творятся они не только в Европе, которая представляет собою всего лишь крупнейший полуостров величайшего из материков Земли. Чудесами полон весь мир, и поучительно будет сравнить полуизвестные или неизвестные чудеса Азии и Америки с более привычными нам, а потому не вызывающими должного изумления европейскими чудесами Нового времени.

Разделение одного материка на две части - это всегда искусственный прием; а уж Азия с Европой испокон веку вели активный диалог, словно две сестры. И если с одной сестрой происходят чудеса, то другая не может остаться в стороне. Так было и в Новое время, и если самые горячие точки Европы находились в России и в Испании - на стыках с миром ислама, то в Азии горячее всего было на стыке с Европой - в Турции, где расцветало "Османское чудо". Да, было и такое, и заключалось оно не в том, что в 1453 году турки-османы покорили Константинополь, а в 1481 году высадились в Италии, и султан Мехмет Фатих грозился накормить овсом своего коня в храме святого Петра в Риме ... Нет, чудо случилось раньше: ведь за полвека до взятия Константинополя турецкая держава рухнула под ударом Тимура, и казалось, что ей никогда не подняться! Но османы воспрянули, словно Феникс из пепла, за тридцать лет восстановили свою мощь, добили Византию, и в 1485 году Европа вновь трепещет перед их именем - словно и не было недавних блестящих побед венгра Яноша Хуньяди, албанца Георга Скандербега, молдаванина Штефана Воителя над турецкими армиями! Эту поразительную живучесть османская держава демонстрирует уже полтора века, и еще на два века ее хватит. Откуда такой динамизм?