Мирей Матье - Моя судьба. История Любви

Заметив, что я потихоньку ухожу, Патрик спросил:

— Она что, спешит на концерт?

Ему объяснили, в чем дело. Он очень удивился, узнав, что я так строго соблюдаю режим.

Как зритель я страстно люблю Мориса Бежара. Танец вообще и Бежара — в особенности. Я никогда не видела его спектакли во внутреннем дворе Папского дворца в Авиньоне, потому что в ту пору еще клеила конверты на фабрике. Однако я видела его по телевизору, затем в Париже во Дворце конгрессов — там-то я и воспылала к нему любовью. Вот почему, когда он в 1980 году пригласил меня участвовать в его музыкальном представлении «Большая шахматная доска», я просто онемела.

Он сказал мне: «Мне хотелось бы, чтобы вы спели в моем спектакле одну из песен Шуберта. Но я вас, должно быть, сильно удивлю, когда скажу, что петь вы будете в джинсах…»

Действительно, в такой одежде я бываю только на лоне природы. Я часто облачалась в самые экстравагантные костюмы в постановках Карпантье, но не представляла себе, что можно петь Шуберта в джинсах.

— Это вас смущает?

— Нисколько, раз вы об этом просите.

Я всегда стараюсь встать на точку зрения режиссера. А потому надела джинсы и начала ходить на все репетиции вместе с танцорами, не уставая восхищаться скромностью, терпением и выдержкой этих самозабвенных тружеников. Такой неустанный труд мне понятен, я не просто восторгаюсь — я преклоняюсь перед ним. В это время Бежар вынашивал замысел поставить на сцене (в Женеве) оперу «Дон Жуан», пригласив на главную роль Руджеро Раймонди, который не так давно сыграл ее в кино с потрясающей силой. Я несколько раз смотрела этот фильм, мне бесконечно нравились и сама опера, и певец.

А позднее одна моя близкая приятельница-журналистка — не удивляйтесь, и такое бывает! — рассказала мне, что она брала интервью у Раймонди.

— Угадай, что именно он распевает для собственного удовольствия, находясь в ванной комнате? Песни, которые поет Синатра! Руджеро очень хотел бы при случае побеседовать с тобой, потому что Синатра тебе хорошо знаком. Не съездить ли нам в Женеву на премьеру с участием Раймонди?

Со временем у меня всегда туго, и осуществить этот план было не так-то просто. Нам удалось побывать только на первой репетиции в костюмах.

— Будьте снисходительны, — сказал нам Бежар. — До премьеры целых десять дней, и мы еще поработаем.

Катя Риччарелли, исполнявшая партию Донны Анны, наступила на шлейф своего платья; пожарный ни на шаг не отставал от актера, державшего факел в руке, опасаясь, как бы тот не подпалил занавес. Но нашему взору уже представал впечатляющий спектакль о Дон Жуане. Артисты — в костюмах, изготовленных из тканей старинного образца, богато расшитых и украшенных драгоценными камешками; на вращающейся сцене возникают дома и улицы города давних времен, а затем смена декораций — и перед нами уже толпа туристов в черных очках, они тоже становятся очевидцами вечной истории о Дон Жуане.

После спектакля — ужин в узком кругу: директор оперного театра Юг Галль, Раймонди, Бежар и (какое чудо!) недоступная Жанина Рейс. У этой белокурой женщины страстный темперамент южанки; ей свойственна необыкновенная живость, само ее присутствие поднимает тонус у окружающих, она столь своеобразна, что даже не думаешь, красива она или нет.

Жанина — «владычица мира оперы». Ее всюду встречает восторженный шепот: «Она пестовала саму Марию Каллас!»

Да, она преподаватель пения, но не только: она репетирует с певцами, дает им ценные советы, шлифует их голос; она признанный авторитет в области вокального искусства. Оперные артисты боготворят Жанину, дорожат каждым часом работы с ней. Она ездит по всему свету, как и они: сопровождает то Терезу Берганца, когда та исполняет партию Кармен в театре «Ла Скала», то Пласидо Доминго, когда он поет Фауста в театре «Ковент-Гарден», то Руджеро Раймонди, исполняющего партию Бориса Годунова в Берлине…

Мне хорошо известна ее высокая репутация. Я всегда мечтала ее встретить, и, видимо, так истово, что мечта моя сбылась. Как бывает почти всегда, этому помогло непредвиденное стечение обстоятельств!

Мы с Раймонди встретились впервые.

— Но наши фотографии уже встречались, — пошутил он. — Они висят рядом в столовой театра.

Я и в самом деле выступала там с тремя сольными концертами, и зал был полон. Значит, я оставила о себе добрые воспоминания, во всяком случае — в театральной столовой.