Мирей Матье - Моя судьба. История Любви

Пожалуй, самый скромный из моих сувениров — это бумажный цветок, я привезла его из далекого мексиканского городка Оахака. Три года тому назад… Все началось с телефонного звонка:

— Алло! Мирей? Говорит Франсуа.

Рейшенбах. Я уже привыкла: он исчезает на несколько месяцев, а потом вдруг звонит, иногда с другого конца света. На сей раз он был в Мексике и собирался снимать фильм о том, как своеобразно празднуют Рождество в небольшом, милом его сердцу городке.

— Это будет удивительный фильм. Мне хочется, чтобы ты в нем участвовала.

Вопреки обыкновению я могла выкроить время для этого. Мы полетели в Мехико. Остановились, как всегда, в гостинице «Камино Реаль», где Франсуа назначил нам встречу. И вдруг неожиданно услышали:

— Господин Рейшенбах два дня тому назад уехал снимать колдунов. Он просил передать вам свои извинения. Его автомашина повреждена, и он возвратится лишь завтра.

На следующий день мы все утро прождали Франсуа и сели завтракать только в три часа дня. Он появился, когда мы еще не встали из-за стола, и сказал:

— Я все уладил. Завтра начинаем съемки. Я заказал самолет.

Мы с Джонни молча переглянулись. На следующий день, приехав в аэропорт, мы увидели допотопный маленький самолет. При всем желании гримерша Лили, моя сестра, ассистенты Франсуа, двое друзей, сопровождавших нас, и я сама могли бы в нем поместиться, разве только уцепившись за крылья.

— Ничего страшного, — заявил Джонни. — Я тоже все уладил.

Оказывается, дядя Джо, со своей стороны, заказал новенький двухмоторный самолет, семиместный. Наш самолет взлетел… а самолет Франсуа — нет. Он не смог оторваться от земли. Вернее сказать, ему не позволили этого сделать: он не отвечал требованиям безопасности!

В Оахаке нам были оставлены номера в гостинице. Она была скромная, но уютная. Там мы ожидали Франсуа. Наконец он прилетел вместе со своими ассистентами. И 23 декабря начались съемки на городском рынке, который и в обычное время пользовался известностью во всей округе, а в эти предпраздничные дни являл собой особенно впечатляющее зрелище. С гор спускались индейцы и приносили на продажу плоды своего труда — глиняную посуду и плетеные изделия, поражавшие изяществом. Шумная толпа, буйство красок, пряные запахи.

— Вы еще толком ничего не видели! — заявлял Франсуа, стараясь поспеть всюду.

Городок Оахака расположен в самом сердце одного из почти не тронутых цивилизацией районов Мексики. Промышленность здесь слабо развита, новые веяния сюда еще не дошли. Тут сохранился в неприкосновенности национальный колорит, и это очаровывает. Франсуа уговорил нас осмотреть пирамиды, высившиеся в горах на просторной площадке в 2 000 метров над уровнем моря. Мексика — страна, полная чудес, но представшая картина потрясала. Рейшенбах заставил меня обойти вместе с ним все вокруг. Он то и дело останавливался и восклицал: «Какая красота! Какая красота!» Неожиданно его ассистент сказал: «Больше снимать нельзя. Уже темно».

Назавтра мы вновь отправились в горы; на этот раз в микроавтобусе разместилась вся наша «команда». Рейшенбах захватил с собой несколько кинокамер. Было решено, что я исполню песню на фоне удивительных пирамид. Наступал сочельник, и на горной дороге нам нередко попадались автобусы, рассчитанные на 40 пассажиров, но сейчас в них ехало не меньше 80!. На каком-то повороте наш водитель, избегая столкновения со встречной машиной, так круто свернул на обочину, что колеса нашего микроавтобуса повисли над пропастью. Франсуа, ехавший перед нами, выскочил из автомобиля с кинокамерой и крикнул:

— Какой великолепный кадр! Вылезайте быстрее! Начинаю снимать!

— Ты с ума сошел, Франсуа! Ведь позади пропасть!

Но разве можно остановить Рейшенбаха, когда у него кинокамера в руках?! Мы осторожно выбрались на дорогу опасаясь, как бы эта окаянная машина не рухнула с обрыва туда, где паслись косули. Впрочем, Франсуа, пожалуй, был бы не прочь заснять нас в обществе диких коз!

Наступил тихий вечер, канун Рождества. Среди всех церквей Рейшенбах выбрал самую бедную, самую обветшалую. Мы добирались туда три четверти часа. Ярко, будто по заказу, светила луна; наконец мы прибыли в небольшое селение.

Церковь в свое время была, видимо, красива, но теперь пол в ней заметно прогнулся.

Padre [44] Священник (исп.). ожидал нас на паперти, над которой светился. неоновый крест. Мы вошли. В церкви еще никого не было, гирлянды бумажных цветов не могли скрыть от нашего взгляда стен с облупившейся краской. Мы уселись на ветхие скамьи. И принялись ждать. Франсуа и его помощники устанавливали по углам прожекторы. Мы приехали в десять вечера. Без двадцати двенадцать начали собираться прихожане.