Мирей Матье - Моя судьба. История Любви

Какое это удовольствие — петь вместе с детьми! Радость наполняет сердце. На память приходит летний лагерь, куда мы ездили на каникулы… Однажды во время моих гастролей я исполняла с хором из 50 удивительно трогательных мальчуганов песню «Отчего в мире нет любви?». Несколько песен я записала и с хором «Маленькие певчие», которым я так завидовала в детстве:

— Мне тоже хочется быть маленьким певчим!

— Пойми, что это невозможно! Ты ведь девочка! — говорила мама.

А недавно я записала с детским хором из Аньера песню «Летающий ребенок».

Иногда, когда кончается веселье и умолкает смех, мне становится грустно. Тогда я слушаю блюзы.

— Что за характер! — говорит мне Матита. — Настроение у тебя то поднимается, то падает — совсем как на «американских горках»!

Да, я такая. Но совсем не обязательно слушать блюзы только в часы печали. Достаточно бывает желания сосредоточиться.

Самые красивые блюзы я слышала в Гарлеме.

Играет джаз. Негритянские музыканты неподражаемы. Барклей и Азнавур всех их хорошо знают. По примеру моих спутников делаю условный знак, и меня тут же пропускают. Это — одно из самых чудесных воспоминаний об Америке, аих у меня столько накопилось за 20 лет.

Бесспорно, к их числу принадлежит и первое выступление в Карнеги-холл. Теперь в этом знаменитом зале часто происходят сольные концерты артистов эстрады. Но когда я там пела в первый раз, меня просто подавляли имена великих музыкантов, которые здесь прежде выступали. Я дрожала как в лихорадке. Микрофон в моих руках вибрировал, точно погремушка. Сердце сжималось, единственный раз в жизни я ощутила желание уйти со сцены. Во второй раз меня уже не трясло. А в третий — в 1982 году — ничто не омрачало мою радость.

Но наиболее волнующее воспоминание об Америке возникает у меня всякий раз, когда я смотрю на один из «экспонатов» моего скромного музея — маленький, самый обыкновенный с виду флакон. В нем хранится какая-то пыль. Это у всех вызывает любопытство.

— Что в нем такое?

— Лунная пыль.

Альфред Уорден, командир «Аполлона-15», возвратившись 8 августа 1971 года после полета на Луну — он пробыл в космическом пространстве 12 дней, — едва ступив на Землю, заявил встречавшей его толпе журналистов:

— Время прошло незаметно… тем более что я захватил с собой кассету с песнями Мирей Матье!

30 августа меня пригласили в Хьюстон, в космический центр НАСА.

На фасаде одного из ангаров я увидела огромную светящуюся надпись: «Welcome! Thank you Mireille Mathieu» [39] «Добро пожаловать! Спасибо, Мирей Матье!» (англ.) .

Майор Уорден встретил меня у трапа самолета. Мы сели в длинный черный лимузин и направились в главный зал центра исследований. Руководитель полетов мистер Гриффин показал мне необычные установки. Я увидела здесь копию летательного аппарата, который позволил астронавтам «прилуниться» и провести нужные исследования. Мне даже помогли облачиться в комбинезон астронавта. Уорден сказал, что оставил кассету с моими песнями на спутнике, который вращается теперь вокруг Луны:

— Быть может, в один прекрасный день ваши песни услышат инопланетяне!

А потом он подарил мне на память этот маленький флакон. На вид в нем нет ничего особенного. Но он наделен необычайной властью: уносит меня в мир мечты. В волшебных сказках часто говорится о небольших ларцах. стоит их открыть — ив действие вступают колдовские силы. Когда я беру в руки этот маленький флакон, передо мной возникает ковер-самолет и уносит меня на Луну.

При этом я, однако, не забываю о реальности, просто в такие минуты чувствую себя причастной к величайшей победе человечества, достигнутой в наши дни.

Есть у меня еще одно, без сомнения, самое удивительное воспоминание: я сидела верхом на… тигре! Морт Винер, поверенный в делах Дина Мартина, видел меня в одном из шоу Карпантье, и после этого Дин, с которым я познакомилась еще во время моего первого пребывания в Лос-Анджелесе, пригласил меня в 1977 году принять участие в необычной программе.

Я встала в четыре утра, чтобы успеть вымыть голову шампунем: съемки происходили на ранчо, куда предстояло добираться целый час. Час надо будет гримироваться, а еще больше времени уйдет на то, чтобы затвердить с помощью репетитора скетч и подготовиться к «магическому» номеру, поставили который два самых известных в Лас-Вегасе иллюзиониста — Зигфрид и Рой.

Как и «весь Париж», я присутствовала на их первом представлении в мюзик-холле «Лидо». Зрители были в восторге: прямо на наших глазах непонятным образом исчезала пантера. Зигфрид, как и подобает человеку с таким именем, блондин, а Рой — брюнет; оба — писаные красавцы. Редкостный талант быстро привел их в Лас-Вегас, а теперь они самые высокооплачиваемые иллюзионисты в мире. В Париже мы обоих, увы, больше никогда не увидим, потому что в шоу этих артистов участвует теперь множество великолепных зверей: на глазах изумленной публики появляются и пропадают даже. слоны! Нечего и говорить, что необходимый для этого реквизит нетранспортабелен!