Сергей Якуцени - Политическая экология

Наконец 12 мая 2008 г., когда Указом Президента РФ за № 724 Министерство природных ресурсов РФ было преобразовано в Министерство природных ресурсов и экологии РФ.

Почти одновременно, 16 мая 2008 г., Президент подписал Федеральный закон № 75-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон „Об экологической экспертизе“ и статьи 49 и 54 Градостроительного кодекса Российской Федерации».

То есть, каждые 2 года природоохранная политика «молодого российского государства» подвержена коренным изменениям. И если в советский, застойный, период смена руководства головного ведомства ограничивалась министром, его заместителями и некоторыми руководителями управлений, то в нынешней российской традиции «зачищаются» все, от министра до последнего делопроизводителя в территориальном органе ведомства.

Остаётся только процитировать статью 4-е Федерального Закона от 27 июля 2004 г. N 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации»: принципами гражданской службы являются:… 4) профессионализм и компетентность гражданских служащих; 5) стабильность гражданской службы; 8) защищенность гражданских служащих от неправомерного вмешательства в их профессиональную служебную деятельность.

И зададим себе вопрос – государство и его граждане действительно вправе рассчитывать на профессионализм и патриотизм своих чиновников, работающих в этой принципиальной для выживания страны области?

Опыт и Российской империи, и СССР и Российской Федерации неопровержимо свидетельствует: государство является гарантом рационального природопользования только при отсутствии «этнических» (национальных, олигархических) собственников на территориях. Опыт и нашей страны, и других крупных многонациональных государств показывает, что закрепление права монопольного пользования за каким-либо классом, кланом, сословием, национальной элитой приводит к хищническому разрабатыванию природного ресурса и отбрасывает экономические, военные, социальные возможности государства на десятилетия назад.

С другой стороны, проведение жесткой политики по охране биосферных ресурсов и оптимизации их использования обеспечивает рост внутри– и внешнеполитических возможностей государства. Оно позитивно воспринимается населением, служит сигналом народам, населяющим страну о наличии государственно и исторически ориентированной центральной власти.

При этом функция охраны биосферы должна быть четко отделена от функции ее эксплуатации – как на законодательном, так и на исполнительном уровнях.

Как показывает практика, в противном случае краткосрочные интересы отдельных групп номенклатуры и бизнеса всегда доминируют над средне– и долгосрочными интересами страны, подрывают обороноспособность и экономические возможности государства, обеспечивают благоприятные возможности для расчленения государства на малые, легко управляемые внешними силами квазигосударства (страны-сателлиты) . Что и было исполнено «Западом» в недавнем историческом прошлом в отношении стран Персидского залива.

Распад СССР и построение на его руинах принципиально другого, с другими границами и политическим строем, не может улучшить экологию: одни системы охраны окружающей среды уже не работают, а новые еще не работают. Тем более, если от распавшегося государства в области охраны окружающей среды и биоресурсного управления наследовать особенно нечего.

Но и помимо этого в России существует еще три причины, из-за которых в нашей стране очень трудно наладить и защиту среды обитания и экологический всеобуч.

1) Россия до сих пор доживает представления и нормы нововременной культуры. В сложившейся иерархии областей знания и сфер деятельности ранг и сохранения среды обитания, и экологического знания очень низок. Причем низок и в общественном сознании, и в сознании власти.

2) Россия, как это ни парадоксально, располагает самыми передовыми экологическими идеями – учением Вернадского, его учеников и последователей. Этот приоритет, хотя и далеко не в полной мере, признан во всем мире. Но мы до сих пор не привыкли считать себя не только лидерами мирового развития, но даже способными создавать что-то хорошее. Мы просто не верим в свою способность ни строить хорошие дороги, ни порождать ценные идеи – в том числе, в сфере экологии. В результате наше ценнейшее интеллектуальное достояние просто не востребовано.