Тило Саррацин: Германия: самоликвидация

● 1968 г.: часть послевоенного поколения начала протестовать против общественной модели, но существенная основа легитимности общества и его главное целеполагание, состоящее в повышении производства товаров, вроде бы устояли;

● 1972 г.: первый отчёт Римского клуба под заголовком «Границы роста» указал на конечность ресурсов планеты. Это стало спусковым механизмом движения за сохранение окружающей среды. От этого отчёта начинается прямой путь к сегодняшним дискуссиям о климатической катастрофе;

● 1973 г.: первый нефтяной кризис вызвал вторую большую послевоенную рецессию в Германии. Состояние полной занятости 1960-х гг. стало с тех пор недостижимым;

● 1979 г.: после переворота в Иране последовал второй нефтяной кризис, который привёл к третьей послевоенной рецессии и краху социально-либеральной коалиции Гельмута Шмидта;

● 1980-е гг.: удалось стабилизировать мировую экономику; изменившаяся во всём мире денежная политика на долгое время привела инфляцию к терпимым показателям. Немецкая экономика снова начала расти, хотя и существенно медленнее, чем в 1960-е и 1970-е гг. Безработица сокращалась, но оставалась выше, чем раньше;

● с 1989 по 1991 г.: крушение Восточного блока и распад Советского Союза радикально изменили политическую и экономическую карту мира. Переход к рыночной экономике в бывшем Восточном блоке и прежде всего переход к рыночной экономике в Китае и Юго-Восточной Азии запустили сильное и всё ещё длящееся изменение распределения веса в мировой экономике. Это заставило так сильно усомниться в немецком обещании «социальной рыночной экономики», как никогда прежде. Удастся ли сохранить это обещание – большой вопрос.

Глобализация и рыночная экономика означают в конечном счёте, что во всех странах с рыночной экономикой, которые, дополняя друг друга, взаимно предоставляют необходимые общественные блага в образовании и инфраструктуре, одинаковая работа оплачивается приблизительно одинаково. Для экономистов это означает: предельные издержки (дополнительные издержки конечной произведённой единицы продукции) и предельный продукт (рост прибыли, который достигается приложением следующей единицы производственного фактора) такого производственного фактора, как работа, имеют тенденцию к выравниванию в глобализированной открытой рыночной экономике. Как в глобализированном мире существует мировой ссудный процент в качестве предельной платы за капитал, так и есть в тенденции единая плата за производственный фактор «работы». Совершенно логично, что реальная почасовая оплата в Германии, в точности так же, как, например, в США или Италии, сегодня не выше, чем в 1990 г. Она и не будет повышаться до тех пор, пока такие государства, как Китай, Индия и Таиланд, не достигнут западного уровня оплаты труда. Такое положение дел застаёт Германию в той фазе, в которой её сила ослабевает ещё и по другим причинам, и об этом также пойдёт речь в этой книге.

Зародыш такого патологического развития, которое омрачает наше будущее, был заложен ещё в триумфальные годы конца 1950-х. Тогда начиналась цепь институциональных реформ, каждая из которых по отдельности была задумана во благо и, безусловно, сама по себе принесла много хорошего. Однако комбинированное действие этих реформ вызвало общественное истощение запасов, которое поставило под угрозу наше будущее. По сути, речь идёт о четырёх взаимосвязанных тематических комплексах:

● о наступивших 40 лет назад демографических сдвигах и изменениях условий производства потомства, а также об их дальнейшем воздействии на будущее {2} 2 Здесь недостаточно объяснения, что широкое распространение получили противозачаточные таблетки; куда интереснее то, что современные индустриальные общества показывают такие разные демографические тенденции. ;

● о заложенных в нашей социальной системе стимулах ведения самоопределяющейся жизни или, наоборот, стремлении этого избежать;

● о социализации, образовании и жизненных мотивациях людей;

● о качестве, структуре и культурном фоне мигрантов в Германии.

Для меня остаётся открытым вопрос: возможно ли вообще и насколько возможно реформировать структурные изменения экономики, общества и их постоянно меняющиеся типовые условия? Никогда ничто не остаётся прежним, и никакое состояние общества не поддаётся консервации. С другой стороны, вообще невозможно выносить суждение, давать оценку положения дел и формулировать необходимые изменения, если у тебя нет собственного нормативного образа общества. Почему мы всё-таки предаёмся размышлениям о будущем и что под этим подразумевается? А может, пусть каждое поколение разбирается со своими проблемами и проблемы будущих поколений стоит предоставить живущим после нас?