Дмитрий Егорченков - Необъявленная война. Россия в огненном кольце

Устранив в конце XX века с мировой арены своего главного геополитического конкурента – СССР, американская элита периода холодной войны двигалась далее во вполне ньютоновских координатах. Двигалась по инерции, то есть продолжая борьбу с «красной угрозой» даже после ее «устранения». Заточенная на противостояние политическая механика западного мира не могла действовать иначе. Те же люди и те же геополитические условия. Именно об этом сказал «Большой Збиг» в интервью NBC. Все это наложилось на совершенно нормальную в рамках мировой хозяйственной системы конкуренцию за рынки и ресурсы. Остановки или перерыва в этом движении не будет. А значит, не пропадут и наработки гарвардской политологической школы, а такие люди, как профессор Джозеф Най, продолжат генерировать смыслы, лежащие в основе механизмовамериканских действий в политике (и здесь мы намеренно уходим от определения – внешней или внутренней). То есть концепции «мягкой силы», «умной силы», «управляемого хаоса», «гибридных войн» и «цветных революций» никуда из нашей реальности не уйдут. Возможно, они поменяют названияв угоду сиюминутной политической конъюнктуре («не господствующая, тем не менее самая выдающаяся» ), но суть и цели от этого не изменятся.

Еще в 2003 году упомянутый выше профессор Най предложил некий интегральный термин smart power – «умная сила», подразумевающий в его версии почти дословно следующее: концепция, призванная противостоять неверным представлениям о том, что «мягкая сила» может быть единственным инструментом эффективной внешней политики. Сила при этом понимается как возможность влиять на поведение других игроков, чтобы это способствовало получению необходимого вам результата. А это, по мнению профессора Ная, достигается тремя основными средствами: принуждением, подкупом и обаянием. Таким образом, «жесткая сила» использует принуждение и подкуп, а «мягкая сила» – обаяние. В статье журнала Foreign Affairs в 2009 году он делает вывод, что только сочетание «мягкой» и «жесткой» силы – то есть «умная сила»– способно генерировать необходимые внешнеполитические результаты. Как отметил в этой связи один американский аналитик: «Най никогда не забывал, что “умная сила” – это такой способ достижения того, чего хочет Америка, при котором БПЛА [8] Беспилотный летательный аппарат. и спецподразделения всегда видны где-то во втором ряду».

Оппоненты Ная вполне обоснованно говорят, что его «умная сила» появилась на свет в качестве ответа на критику неэффективности механизмов «мягкой силы» в новом (после 11 сентября 2001 года) историческом контексте. В каком-то смысле это похоже на правду, потому что, как показала практика, концепция smart power означает лишь применение в качестве силового инструмента всего, чем можно «ударить по голове» [9] Как говорят в Америке – To kick smb.’s ass. .

Надо сказать, что именно в таком контексте концепция full power («в полную силу») активно поднималась на щит администрацией Барака Обамы и лично Хиллари Клинтон. О чем она, в частности, многократно публично говорила сама. Наиболее яркие примеры нам дает, как мы уже говорили, Ближний Восток. Но, думается, развитие кризиса на Украине – лучшее доказательство того, что, несмотря на разницу в бюджетах с Пентагоном более чем в 12 раз, Госдеп фактически из механизма дипломатии давно стал еще одним орудием гибридной войны.

Впрочем, острые на язык республиканские политологи уже вдоволь поиздевались над словосочетанием «умная сила», красочно описывая просчеты той же Клинтон. Так, например, известна фраза бывшего представителя США при ООН Джона Болтона о том, что представления Хиллари о нацбезопасности всегда были не глубже, чем яркие «наклейки на бампер» – вроде «умной силы». И в целом американская пресса полна статьями, обыгрывающими в негативном свете это словосочетание с привязкой к политике Обамы. И «глупая сила» – это еще не самый саркастический вариант трактовки.

В общем, соглашаясь с главным тезисом профессора Ная о разумности использования всего ассортимента сил и средств в ходе решения внешнеполитических задач, наверное, все же нужно поздравить его с успешной попыткой теоретически переформулировать, видимо, недостаточно известный в экспертной среде принцип кнута и пряника. Оговоримся только, что если он внимательно изучал историю внешней политики, то знает, что этот принцип применялся и работал еще на Древнем Востоке, о чем мы достоверно знаем из документов амарнского и богазкёйского архивов (древнеегипетские и хеттские документы XIV века до нашей эры). Уже не говоря о тысячелетнем опыте Византии, тесно связанном с нашей родной историей.